– Есть немного, – неохотно признаюсь я. – Медвед поступил подло, но ты тоже хорош. Кто тебя за язык тянул с твоими намеками? Зачем конфликт спровоцировал? Мне девчонки рассказали. Он же слишком прост для тебя – Мишка.
– Ого, – Бамперу все же удается изобразить ухмылку. Недобрую, ну и ладно. – А ты меня, Коломбина, смотрю, зауважала.
– И не мечтай. Просто говорю очевидное.
– Тогда скажи своему ревнивому хлыщу, что я верну должок. Пусть не надеется, что отшиб мне память.
– Он не мой хлыщ. – Я пробую убрать ладонь, но Рыжий не позволяет.
– Ну да. Я сам видел, как он тебя лапал. Не сочиняй, девочка.
– Ты меня тоже лапал. И даже больше, – как можно равнодушнее замечаю я, чуть понизив голос. Чувствуя какую-то острую необходимость принести себе боль этим признанием. – И что это меняет в наших отношениях?
Я жду, что мои слова смутят парня. Или, по крайней мере, заставят отпустить, отвернуться, закрыть глаза… тем самым избавив меня от приковавшего к себе голубого взгляда, – такого яркого, почти пронзительного в это солнечное утро. Но Бампер предпочитает ответить загадкой.
– В наших отношениях, Коломбина, это меняет все.
Я молчу, долго, просто рассматривая его, пока вдруг не говорю то, за что тут же готова откусить себе язык. Едва ли контролируя сказанное. Оправдывая после свои слова сильной усталостью и временным помутнением рассудка.
– Не карие и не зеленые, почему?
– Что? – не понимает Бампер.
– У тебя глаза, как небо. Почему? Разве такие бывают у рыжих?
– Не знаю, – он умудряется в растерянности пожать плечом. – А что, нравятся?
– Нет. – Я отвечаю слишком поспешно для правдивого ответа, и он успевает распознать ложь.
– Врешь.
– Иди к черту со своими шарадами! – наваждение прошло, я отворачиваюсь и тяжело вздыхаю, чувствуя навалившуюся на плечи усталость. Пройдясь рукой по распустившимся, спутанным волосам, убираю их за ухо, отыскивая глазами оброненную у ног заколку.
– Ты ужасно выглядишь.
– Не смотри.
– Не могу. Как только закрываю глаза, меня мутит.
– Сам виноват, нечего кого-то винить.
– И все же я спрошу с твоего дружка. После. Не обессудь.
– Спроси. Лет через пять.
– Почему это?
– Потому что Мишка сейчас сидит в кутузке, и, если ты не опровергнешь его пьяное признание в покушении на твою жизнь, выйдет оттуда не скоро. Сам он ни за что не отступится от своих слов, я его знаю.
Теперь молчит Бампер, изучая меня из-под длинных темных ресниц, – еще один контраст в его внешности, так поразивший меня в нашу первую встречу.
– Жалко его, да, Коломбина? – спрашивает тихо, медленно отрывая от виска мою ладонь, но не отпуская. И я отвечаю, поднимая лицо. Почти с вызовом.
– Да.
– Что, не достаточно согрела вчера? Или любишь упрямых?
Парень грубо наступает на шаткий мост моих совершенных ошибок, широко растянувшийся подо мной, и мост тут же шатается, раскалываясь на острые щепы. Заставляя терять равновесие.
– Люблю погорячее, под стать себе. Чтобы сразу и к делу. Я, знаешь ли, вообще многих люблю. Очень активно.
Я отвечаю неожиданно зло и едко, но парень и не думает покупаться на мое ехидство.
– Для «активно» ты слишком честна, Коломбина, – вновь хмурится от боли, закрывая глаза, запросто возвращая мою ладонь на свой висок. – Все же ты никудышная артистка.
– Много ты понимаешь.
– Поверь, милая, куда больше, чем ты.
– Отпусти, – вновь прошу Бампера, когда он, отвернув голову к подушке, кажется, собирается уснуть. – Мне пора домой.
Он тут же с неохотой возвращает взгляд, отпуская руку.
– Ты замерзла. Пальцы, как ледышки.
– Я просто устала.
– Надень мою куртку. Здесь полно мужиков, а ты почти раздета. В кармане деньги и телефон – возьми себе такси.
Ну надо же! Какая трогательная забота в благодарность за две минуты бешеного секса! Рыжий поднял мне настроение, и я почти с улыбкой смотрю на него, вставая со стула. Подобрав с пола упавшую заколку, подтягиваю на груди топ и одергиваю юбку, оголившую в разрезе бедро.
– Обойдусь, кабальеро. Извини, пришлось заглянуть в твое увесистое портмоне – отстегнуть врачам за помощь, так что деньги тебе еще пригодятся. Не уверена, правда, насчет остального содержимого, – намекаю на ленту аккуратных фольгиевых пакетов, затесавшихся между купюрами, – но мало ли. Ты у нас парень не промах. А телефон найдешь под подушкой – я поставила на беззвучный.
– С ума сошла… – устало бросает Бампер, и не думая смущаться по поводу найденных в его бумажнике презервативов.
– Что?