Когда помнишь, говорит Спайк мне одной. Я проецирую образ кремового торта, растекшегося по его лицу. Он усмехается.
— И внушение мысли другим, не из числа выживших, — говорит Алекс.
— Нам нужно какое-то короткое слово для обозначения невыживших, — говорит Елена.
— Типа чего? — спрашиваю я.
— Давайте назовем их маглами[6], — предлагает Беатрис, и Спайк смеется.
— Почему бы и нет? — говорит Алекс. — В общем, внушение чего-то маглам, закладывание в их головы определенных мыслей, чтобы они делали то, чего от них хотим мы.
— Хорошо бы еще уметь определять, лжет магл или же говорит правду, и что он чувствует, — добавляю я.
— Я чуть-чуть это умею, но не уверена, что всегда получается, — признается Елена.
— Нужно смотреть на цвета, — замечает Беатрис.
— Что ты имеешь в виду? — спрашивает Елена.
— Цвета вокруг людей.
— Она имеет в виду их ауры: в них есть что-то от цвета, что-то от звука, — говорю я. — Все люди разные, а это что-то вроде их собственного, уникального голоса. Это их Vox.
— Точно! — говорит Алекс, но Спайк и Елена все еще смотрят на меня; они не понимают, о чем я говорю. Зато Беатрис понимает, и Алекс тоже. Более того, когда я сказала, что у каждого есть свой собственный голос, зрачки у него расширились.
Я объясняю, как видеть ауру. Спайк схватывает на лету; Елена понимает только тогда, когда я устраиваю ей мысленную демонстрацию.
— Ауру можно использовать и для исцеления. Елена, у тебя ведь болит голова?
— Да, слишком долго сидела за компьютером в неподходящих очках. Откуда ты знаешь?
— Это в твоей ауре; вот тут есть какая-то тень. — Я провожу рукой за ее головой и шеей. — Если позволишь, я смогу помочь.
— Давай, — заметно нервничая, говорит она.
— Эй, расслабься; это не идет ни в какое сравнение с тем, что вы все сделали со мной после пожара. — Я держу руки позади нее, посылая пульсовые волны легкой энергии в ее ауру, в тень, пока она не уходит.
Елена улыбается.
— Блестяще. Мы могли бы тебя нанять.
— У меня вопрос, — говорит Спайк. — А ты могла бы сделать это, если бы она сказала «нет», воспротивилась?
— Не знаю.
— Ударь меня еще раз по руке, — говорит Спайк. Я закатываю глаза и подчиняюсь.
— Зачем же так сильно! А теперь попытайся сделать так, чтобы мне стало легче, но без моего сотрудничества.
На его руке действительно уже синяк, там — тоже тень. Извини, не хотела сделать тебе больно; просто не рассчитала собственную силу.
Разумеется.
Я пытаюсь различными способами повлиять на ауру Спайка; сначала — нежно, как я делала это с Еленой. Затем — прикладывая все больше и больше усилий, но в конечном счете сдаюсь, так как опасаюсь, что, надавив слишком сильно, могу причинить боль, если сломлю сопротивление.
Качаю головой.
— Нет, не получается. Позволишь теперь мне попробовать без блокировки с твоей стороны?
— Валяй.
На сей раз сопротивления нет: легкая подстройка успокаивает его ауру, боль в руке уходит.
— Прекрасная работа, — хвалит Спайк.
— Конечно, это не все, что вы можете делать с аурами, — замечает Алекс. — Вы можете использовать их против других.
Он смотрит на меня.
— Что ты имеешь в виду? — спрашивает Елена.
— Для самозащиты, — негромко отвечаю я.
— Или нападения, — добавляет Алекс.
— Как? — интересуется Спайк, но я не хочу рассказывать, что сделала.
— Может быть, им нужно узнать, — говорит Алекс, когда я не отвечаю. — Чтобы спасти себя или друг друга.
Я понимаю, что он прав, но все же…
— Покажи им, — настаивает Алекс.
Я соединяю их с моей памятью: пятеро мужчин бегут на нас с огнеметами, Алекс у меня за спиной отчаянно рвет провода, пытаясь открыть дверь. Я врываюсь в ауры первых двух-трех, с силой бью в цвета вокруг сердец, и они тут же падают на землю. Сердца останавливаются. Нападавшие мертвы. Я смотрю вниз, на пол — не хочу встречаться с их взглядами, видеть их ауры, боюсь почувствовать их отношение к увиденному.
— Ты сделала то, что должна была сделать, — говорит Спайк.
— Да, — соглашается с ним Беатрис.
Я поднимаю на нее глаза. Она шокирована, они все шокированы, но никто не произносит слово «убийца», звучавшее у меня в голове всю ту ночь.
6
Магл (