— Покажи еще раз, — просит Елена, и в ее голосе слышится сталь. — Если кто-нибудь придет сюда с огнеметом, я хочу быть уверена, что сделаю все правильно.
И какое-то время я учу их убивать.
6
Вскоре после этого удаляюсь, как обычно, к книгам. Библиотека Алекса — это пещера Аладдина. Она огромная, со стеллажами вдоль каждой стены. Потолки такие высокие, что для верхних полок тут есть лестница, и я просматриваю все — читаю названия, трогаю переплеты, вдыхаю запах страниц, — старые и новые, по всем предметам, какие только могу вообразить.
Что я хочу почитать?
Все, что мы способны делать — по крайней мере, в моем представлении, — похоже, связано с волнами: волнами энергии, цвета и звука, волнами того, из чего складываются ауры или голоса, как назвал это Первый, возглавлявший на Шетлендах подземный исследовательский институт. Это слово, Vox, которое я, к собственному удивлению, использовала сегодня сама не знаю почему, обычно приходит в голову, когда я думаю об ауре.
Человеческие ауры — самые яркие, особенно ауры выживших, но ими обладают все живые существа и даже неодушевленные предметы, вроде звезд.
Исключение только Келли: из тех, с кем я когда-либо пересекалась, она единственная, у кого вообще нет никакой ауры.
Ученые и врачи, похоже, стараются понять, возможно ли, что заболевание может быть вызвано физическим агентом, а не агентом биологическим, вроде бактерии или вируса. Может быть, явление связано не столько с биологией, сколько с физикой?
Внутри меня скребется чувство, что, хотя нужные ответы и могут иметь самые серьезные последствия, в действительности они незначительны и бесконечно малы. Мы были заражены частицами антиматерии гораздо меньшими, нежели атомы. И когда я проникала внутрь себя, чтобы вылечиться, то сосредотачивалась сначала на молекулах, затем на атомах, а потом на частицах. Самые маленькие, самые крошечные из них, ставшие волнами, я могу использовать для самоврачевания. Не так ли все происходит, когда я воздействую на чужую ауру с целью устранить дефект, причинить ущерб или поговорить с кем-то напрямую мысленно?
Я набираю целую охапку книжек по физике, опускаюсь в кресло и открываю первую. Мне нужна квантовая физика, и этот текст начинается с теории «большого взрыва», произошедшего в незапамятные времена, высвободившего равные количества материи и антиматерии и создавшего расширяющуюся вселенную. Мне бы следовало взять другую книгу, но я уже не могу оторваться от чтения. Всю эту ерунду мы — пусть, конечно, и поверхностно — изучали в школе на уроках физики, но читать это сейчас на более высоком уровне и понимать так, как я не могла понимать раньше, занятие захватывающее. Что-то вроде научной фантастики: антиматерия плюс материя дают в сумме большой взрыв, и обе перестают существовать. Тогда как же мы ходим и говорим, если внутри каждого из нас антиматерия, словно тикающая бомба?
А на вселенском уровне как что-то вообще существует? Порожденные большим взрывом материя и антиматерия должны были взорвать одна другую так, что ничего бы не осталось, и почему этого не произошло, никто толком не знает. По какой-то причине материя победила. Чему мы — и наша основанная на материи вселенная — и являемся подтверждением.
Вселенная продолжает расширяться, хотя и не должна бы. Вся материя во вселенной не создает достаточной силы тяжести, чтобы эта самая вселенная вела себя так, как ведет. Не зная ответа, физики придумали объяснение: должно быть, материи существенно больше, но, кроме обычной, есть такая материя, которую невозможно ни увидеть, ни почувствовать, ни измерить, но которая должна где-то быть, если физические законы поняты правильно. А поскольку ученые обладают чувством юмора, они называют эту изобретенную ими невидимую материю темной материей.
Но что, если физические законы поняты неверно?
У этих физиков, должно быть, чертовски большое самомнение.
В библиотеку забредают Спайк и Беатрис, но я едва их замечаю. Спайк вскоре уже на другой стороне комнаты с собственной стопкой книг, Беатрис же устраивается рядом со мной.
Она зевает, и я смотрю на нее, на секунду отрываясь от книги.
Улыбаюсь, когда вижу, что она взяла «Гарри Поттера». Неужели нашла это здесь, в библиотеке Алекса?
— Уже поздно. Может, тебе пора немного поспать? — говорю я.
— Наверное.
Она захлопывает книгу, но не отводит от меня немигающего взгляда. Тихая, спокойная, сосредоточенная — когда она такая, то уже совсем не похожа на ребенка.
— Оливия, — говорит она наконец.
— Что?