Но чутко сердце у солдат,
Все отдается там:
Все бомбы, что сейчас летят
На огненный Вьетнам.
И стон сирот,
И рев огня —
Все слышно в сердце у меня.
И враг — он вот он, на виду:
Я каждой бомбе счет веду.
КНИЖНЫЕ ЖИТЕЛИ
Детство, детство, заря туманная
В небе крохотная звезда!..
Как на книжчу на иностранную,
Я смотрел на букварь тогда.
Там стояли знаки занятные,
Как солдаты стоят в строю.
Молчаливые, непонятные,
Не пускали в тайну свою.
А когда я проник в учебники,
Сразу ожил весь шар земной:
Буквы — крохотные волшебники —
Чудеса творили со мной.
Устрашал вулкан извержением,
Пушкин вниз смотрел на Кавказ,
Бородинское шло сражение —
И все это я избе у нас.
Детство, детство, заря туманная,
С ветхой старой ветлой вдали.
Под твою поветь деревянную
Буквы целый мир привели; —
Тот, что близко и что далеко,
Тот, что умер и что живет —
С юга, запада и востока
И оттуда,
Где вечный лед!
КОЛОС
Дремлет колос,
Тяжел и покорен,
Средь полночной ржаной тишины.
Сорок восемь добротных зерен
Он припас в закрома страны.
Нелегко ему, колосу, было
На жаре, под мерцаньем звезд
Земляную ржаную силу
Подавать в сорок восемь гнезд.
А его ведь и буря гнула,
Вдоль мотала и поперек.
До сырой земли наклонила,
Но он все до зерна сберег.
Посеревший,
Сухой, как порох,
Он стоит с другими в ряду…
Скоро здесь загудят моторы,
Начинающие страду.
ЛЕБЕДА
Я — лебеда,
Я — сизая беда,
Глухой сорняк в единоличном поле.
Я — самая последняя еда,
Меня глотали только поневоле,
Чтоб как-нибудь до хлеба дотянуть
И ноги с голода не протянуть.
И люди доживали до еды,
И хинные лепешки лебеды,
С которых напрочь душу воротило,
Склоняли и кляли на все лады.
Да, я несладкая,
Я — лебеда.
Я — горькая, невольная еда.
ЛЕС
Нет, он по таким грибам не плачет,
Песенки прощальной не поет.
Их, что на виду у всех маячат,
Молча, не жалея отдает.
Ну, а те, что спрятаны по чащам,
В ельничках, —
А прятать он горазд, —
Он тебе, как скряга настоящий,
Без свирепой драки не отдаст.
Сунься-ка в лесное государство,
Где его любимчики растут, —
И свое колючее коварство
Он покажет с первых же минут.
Ты упрямый, но и он упрямый,
Ты хитер, а он еще хитрей.
Он тебе под ноги сунет яму
Иль подбросит петлю из корней.
Все там есть:
И белые и грузди,
Но не торопися их извлечь:
Он под сумрачную ель подпустит
И сучком рубаху спустит с плеч.
Сунет в бок сухой кривой лесиной,
Обдерет корявою корой,
Все лицо залепит паутиной
И в глаза ударит мошкарой.
Хвоей обожжет, сухой, как порох!..
Но ты лезь под ели, под дубы,
Доставай в его зеленых норах
Самые хорошие грибы,
О которых он росою плачет,
Птичьим горлом песенки поет…
Он лишь те, что на виду маячат,
Молча,
Не жалея отдает.
ЛЕТНИЙ СОН
Мне приснилось, что я — земля,
От бездождья лежу в бреду.
Ни былинкой не шевеля
В черных трещинах, ливня жду.
Жду неделю. И две. И три.
Не стоят уже зеленя.
Как в горячей золе, внутри
Посерело все у меня.
Пыль не выбить из трав-волос,
Погрустнели сады мои.
От горячих, сухих колес
У дорог горят колеи.
Я на тысячу верст лежу
И сухие губы лижу,
И ночную тучу молю:
«Вылей дождик на грудь мою!»
Я слежу за громом с тоской:
Смолкнет он, отгремит вот-вот.
Туча, налитая водой,
Не открывши краны пройдет.
А она ползет на меня
И накрапывает слегка.
Я по белым вспышкам огня
Вижу, как она велика.
«Ну, давай!» И она дала —
На поля дала, на сады.
И откуда она взяла
Столько сладкой сырой воды?
Я глотаю ее во сне,
А она как попало льет —
Бьет, колотит дождем по мне,
По лощинам моим течет.
И в бескрайней груди моей
Ожил вечный великий труд:
Биллионы качков-корней
Воду в колос, в лист подают.
А я сплю. И слышу сквозь сон:
Дождик льет не только во мне —
И снаружи колотит он.
Два дождя! —
И я рад вдвойне.
МЕСТЬ ПРОРОКА
Сказка
Опоздал Илья-пророк на сутки
На престол в Ильинское село:
Понаведался к одной Марфутке,
Выпил — старика и развезло.
А его с утра в Ильинском ждали,
Не спуская с неба дружных глаз,
И, припоминая, утверждали,
Что всегда
В ильин день небо тряс.
Ну, а те, что были помоложе
И гармонь терзали за селом,
Припевали про Илью негоже,
Величали бабником,
Козлом.
Ладно!.. Сутки протекли в томленьи,
Дважды опохмелилось село.
Вдруг в колхозном правильном правленьи
На грозу барометр повело.
К ночи тучи сгрудились,
И птицы
Видели с дубов и тополей,
Как пророк садился в колесницу
И вожжами пробовал коней.
Как они плясали в нервной пляске,
Закусив до крови удила;
Как ему Марфутка на коляску
Три вязанки молний подала.
А страша живое видсм грозным,
Самоваром закипев со зла,
Крикнул он насмешникам колхозным:
— Я вам, черти,
Покажу козла!..
Над Ильинским он ударил ночью
И везде огня понасовал.
Рвал все небо молниями в клочья,
Сверху донизу полосовал.
Ну, а грома было!
Столько грома!
То бабахнет здесь, то трахнет там.
И никто не удержался дома,
Все попрятались по погребам.
Он все ближе грохотал,
Все ниже,
Странный и гремучий, как тротил.
За антенны задевал, за крыши,
Пять кирпичных труб разворотил.
Сжег три тополя,
Четыре бани…
Ох, и дал же он на этот раз!
Сек кнутом коней.
Скрипел зубами,
Все свое имущество растряс.
А когда рыбачить спозаранку
Вышли ребятишки на реку, —
Молний непочатую вязанку,
Тяж нашли
И медную чеку.
И отправились ватагой всей
В краеведческий сдавать музей!
НЕБЕСНОЕ КРУЖЕВО
Пышные придерживая волосы,
Смотрит девушка в крутую высь,
На белесые круги
И полосы,
Что и там и сям переплелись.