— Что случилось? Где Падди? Ты что-нибудь видел? Нет? А ты? Ничего, ничего? Где Падди? Что с ним?
Нам не пришлось долго искать нашего товарища: он лежал в двадцати шагах от палатки ничком, уткнувшись лицом в снег. Еще дымящийся разряженный карабин валялся тут же.
Когда при свете ручного фонаря я заглянул в лицо ирландца, я невольно отшатнулся: на этом мертвом лице был написан такой ужас, все черты были так искажены, в остеклевших глазах читалось выражение такого безумного страха, что я не мог смотреть без содрогания.
— Смотри, нет ли раны! — торопливо говорил мне Макс, возясь около Падди. — На него напал какой-то зверь!
Но одежда Падди была совершенно цела. Когда мы его раздели, на теле не было видно ни единой царапины, ничего похожего на рану. И, тем не менее, он был мертв.
— Кто убил его? Что убило его?
— Страх! — ответил грустно Макс. — Он опять галлюцинировал, и вот…
Но Макс не был прав: не призрак предательски убитого Тима Фиц-Руперта явился отнять жизнь у ирландца! Когда пришел рассвет и в первый раз после стольких месяцев ночи на краю горизонта блеснул краешек золотого солнца и поток золотых лучей брызнул на ледяные поля, посреди которых стояла наша палатка, я увидел, что снег вокруг палатки весь покрыть такими же самыми ямами, которые мы обнаружили вчера около островка. Какое-то животное бродило ночью вокруг нашего привала, это его тяжкие шаги слышал я, это его в предрассветной мгле увидел несчастный ирландец. И сердце Падди не выдержало: выстрелив по приближавшемуся к нему чудовищу, Падди умер, и мы слышали только его предсмертный вопль, да по выражению ужаса на искаженном лице и в застывших глазах могли судить о том, что Падди, действительно, видел нечто ужасное.
Не прошло и часа, как и мы трое увидели это нечто. И будь проклят тот день, когда наши взоры встретились с его взорами!
Убедившись, что Падди мертв, мы поторопились покинуть место его гибели. Труп Падди мы зарыли в снег, сами впряглись в постромки и потащили саночки с провизией, думая только об одном, как бы скорее уйти подальше отсюда.
На нашем пути был небольшой, скалистый, полузане-сенный снегом островок на расстоянии около пяти-шести километров. Добравшись до него, мы сделали привал. Я и Энни возились около выбранного для привала места, разводя костер, потому что нам посчастливилось подобрать несколько обломков Бог весть какими путями попавшей сюда доски. Макс с карабином в руках отошел шагов на пятьдесят, но нам была видна его фигура, и Энни, возясь с приготовлением похлебки в котелке, не спускала с Макса любящего и тревожного взора.
И вдруг я увидел, как Макс быстро обернулся и приложил ружье к плечу. В то же время я ясно услышал тяжкий топот, словно вблизи мчалось целое стадо мускусных быков, хриплый рев, как будто трубный звук, и выстрел Макса. Разумеется, через секунду я был на ногах и мчался на помощь к Максу, а за мной серной летела и Энни с карабином покойного Падди в руках.
Но наша помощь запоздала, и мы были только свидетелями ужасной катастрофы.
Я видел, как что-то огромное, с хороший дом величиной, какая-то рыжевато-серая туша на четырех огромных бревнообразных ногах, с выставленными вперед, загнутыми спиралью желтыми клыками и чудовищно длинным толстым змееобразным хоботом, надвинулась на Макса Грубера. Хобот опустился, обвился вокруг тела нашего товарища, вскинул это беспомощное, бессильное тело высоко в воздух.
Не помня себя, я выстрелил, целясь в сверкавший, словно раскаленный уголек, крошечный глаз зверя. Выстрелила и Энни. Ответом нам был не рев, а какой-то яростный вопль. И когда дым рассеялся, мы увидели чудовище, мчавшееся от нас по ледяным полям с высоко приподнятым хоботом.
Но где же был Макс?
Очи Энни, любящей женщины, отыскали Макса. Или, правильнее, то, что за секунду было Максом: это было тело, буквально раздробленное ударом о ледяной выступ. Это был изорванный мешок с костями, клочья окровавленного мяса.
Я не мог смотреть на это кровавое месиво. Я отвернулся и, шатаясь, побрел к нашему костру. И в то время, когда я в изнеможении опускался на снег у костра, там, на месте гибели Макса, прозвучал ружейный выстрел.
Я не обернулся. Я не поднял далее головы, чтобы посмотреть, что случилось. Ибо я знал.
Это умерла Энни.
Рассказывать ли дальше, джентльмены?
Вы видите, что я жив.
Как это случилось?
Меня подобрали эскимосы племени «Черной Гагары». Должно быть, я много дней скитался по ледяным полям, будучи охвачен безумием. Лично я решительно не помню ничего об этих днях скитаний. Но когда эскимосы нашли меня, со мной был мой верный карабин, немножко пороха и пуль и кое-что из припасов. Их «медицин-мэны» целый месяц изгоняли из меня «демонов безумия». Окуривали, колотили меня, купали в ледяной воде, прижигали лопатки раскаленным железом.