- К нам приедет волшебник? – обрадовалась Эвилин.
- Да. И он ждет не дождется, чтобы показать тебе волшебную сказку.
- Ух ты. Хочу сказку о лошадках.
Эвилин начала кружиться в танце, иногда подпрыгивая от радости. А Аскольд, незаметно от дочери свернув рисунок, запихнул его в карман, чтобы она больше не вспомнила о плохом.
- Ну теперь твоя очередь закрыть глазки и протянуть руки. У меня для тебя тоже есть подарок.
Эвилин сразу же закрыла глаза и протянула руку.
Достав из маленькой сумки за пазухой игрушку, вырезанную из красного дерева, он вручил её дочери и сказал:
- Всё. Можешь открыть глазки и посмотреть.
Открыв глаза и увидев игрушечную лошадь, Эвилин прямо-таки завизжала от восторга и напрочь забыла обо всём. Радуясь подарку, она побежала к своей кукле Виоле и, усадив её на лошадь, сказала:
- Папа, папа смотри. Теперь у Виолы тоже есть лошадка.
Видя радостную улыбку дочери, Аскольд слегка успокоился. Для него её радость была равноценна счастью.
- Ну а теперь пора бы тебе и поспать.
- А ты расскажешь мне сказку?
- Ну разве что одну.
- Хорошо.
Чуть позднее Аскольд дочитывал конец сказки о легендарном рыцаре света, защитившем мир от темных сил.
- … И тогда Шрайк обернулся драконом света. Это был величайший дракон, которого еще не видывал мир. И был настолько огромен, что возвышался выше крепости, а его крылья затмевали сами небеса. Его глаза сияли словно солнце, олицетворяя его искренние порывы чувств защитить этот мир. И глядя в лицо своим недругам, он изрыгнул из пасти белым пламенем и прогнал всю тьму из этого мира. И с тех пор он стал нашим защитником, мы нарекли его – «Хранителем мира».
Закончив рассказывать сказку, он обернулся и посмотрел на дочь, но она, свернувшись калачиком, уже сопела на его руке. Медленно и аккуратно убрав руку, чтобы не разбудить её, он встал с кровати и, укрыв её одеялом, на цыпочках вышел из комнаты.
Потягиваясь и разминая затекшие плечи, Аскольд вошел в свою комнату и заметил, что его жены уже не было в постели. Заволновавшись, он небрежно бросил мундир возле рабочего стола, вышел из спальни на балкон и почти сразу застал весьма увлекательный момент. Жанетт в легком синем платье, на фоне огромной луны, стояла облокотившись на перила и смотрела куда-то вдаль. В этот миг она, будучи окутанная сиянием луны, выглядела просто бесподобно, что Аскольду даже показалось, будто перед ним, снизошедши на землю, стояла лунная принцесса.
Заметив чье-то присутствие Жанетт, обернувшись, слегка сузив взгляд, заметила очарованного мужа.
- А, это ты, дорогой.
- Ну как ты, милая? Как себя чувствуешь?
- Со мной всё хорошо. А что? Что-то случилось?
Подумав, что она ничего не помнит, Аскольд решил, что пока не стоит её расспрашивать о случившемся, и промолчал. Не желая отвечать на её вопрос, Аскольд, увиливая плавно, сменил тему разговора.
- Да так. Ничего особенного. Кстати, любовь моя. Сейчас ты так обворожительно выглядишь. Просто услада для моих глаз.
- С чего это ты вдруг? – удивилась Жанетт, но затем, скромно улыбнувшись, поблагодарила - Но спасибо на добром слове, мне весьма приятно.
Глядя на мужа, Жанетт приподняла волосы в одной руке и, сделав это, попросила. - Ты не мог бы мне помочь? Развяжи, пожалуйста, кулон, а то мне самой будет трудновато.
- Конечно. – сказал он не раздумывая.
Подойдя поближе, Аскольд почувствовал, как приятно она пахнет. Это был некий парфюм, от которого, его мысли слегка потекли не в ту сторону. Глядя на то, как Жанетт, обнажив свою тонкую шейку стояла перед ним такая обворожительная и беззащитная, Аскольду так и хотелось приобнять её и нежно укусить за шею. Но всё же он подумал: «Сейчас не до этого, она наверняка устала после трудного дня, ведь ей пришлось не легко». С трудом, кое-как сдержавшись, он снял с неё кулон и тяжело выдохнул: «Какой же соблазн, а как хочется приобнять её и пуститься во все тяжкие...»
Обернувшись, Жанетт посмотрела на Аскольда и по его глазам сразу поняла, что он едва сдерживается. Заметив это, ей захотелось его подразнить. Приложив руку к груди мужа, она медленно начала расстёгивать пуговки на его жилете, потом провела ладонью под рубашкой и, рисуя указательным пальцем вокруг его торса, взглянула на него игриво и спросила:
- Ой, а что же твоему сердечку так не спокойно? – а затем и вовсе сменив тон голоса на более возбуждающий, прошептала ему на ушко. - Аж трепещет!
От её взгляда и слов у Аскольда мурашки побежали по телу.
– А не ты ли в этом виновата? - возмущённо ответил он вопросом на вопрос, собирая остатки воли в кулак
- Ну, да. – коварно улыбнувшись, ответила та, и как ни в чём не бывало, начала укладывать волосы.