В воскресенье 17 августа 1936 года состоялся третий визит в Стеркфонтейн. Барлоу не скрывал торжества — он подал Бруму небольшой продолговато-округлый камень, испещренный желобками и неровными выпуклостями, и сказал;
— Вы это хотели иметь?
Гость принял камень, бегло осмотрел его и воскликнул:
— Знаете ли вы, дорогой Барлоу, какой ценности подарок преподнесли мне? Если бы я захотел по-настоящему рассчитаться с вами, то мне не хватило бы всего золота, добытого в рудниках Трансвааля за полвека!
Экспансивный Брум мог произнести такую тираду: в руках его покоились почти две трети слепка мозговой полости черепа взрослого австралопитека! Брум долго изучал череп бэби Дарта и его окаменевший мозговой слепок, чтобы сразу по достоинству оценить находку Барлоу — подобной величины и своеобразной формы мозг мог принадлежать или такой же необыкновенной антропоидной обезьяне, как австралопитек, или даже обезьяночеловеку. Какое странное совпадение: как и в случае с Таунгсом у Дарга, в Стеркфонтейн его, Брума, привели находки черепов павианов; затем последовали новые открытия черепов низших обезьян и вот теперь окаменевший слепок мозга. Нужно и дальше искать череп.
Брум торопливо и по-юношески легко направился к тому месту, где по рассказам Барлоу был обнаружен слепок мозга. До темноты ползал он по камням у подножия известнякового обрыва, осматривая каждую пядь земли, усыпанную щебенкой. Столь же внимательно вглядывался он и в расколотую взрывом стенку брекчии, надеясь увидеть кости на плоскости свежего обнажения. Если поиски среди нагромождения камней оказались безуспешными, но на одном из участков каменной стены наметанный взгляд Брума отметил примечательное углубление, которое при внимательном осмотре оказалось не чем иным, как отпечатком верхушки черепа австралопитека! Брум, таким образом, определил место, где залегал череп, слепок мозговой полости которого нашел Барлоу за день до его визита.
Разумеется, след — не сама кость. Но, во-первых, по углублению в камне опытный реставратор мог без труда восстановить конфигурацию верхней части мозговой коробки взрослого австралопитека, что уже само по себе удача. Во-вторых, открытие отпечатка давало надежду на возможные находки среди каменных блоков.
Итак, очередной тур охоты за недостающим звеном начался. Брум забыл на время проблемы, связанные с появлением на Земле первых млекопитающих. Вся его энергия отныне отдана предкам человека. Как человек появился на Земле — вот вопрос, который волнует его теперь.
На следующее утро Брум поспешил в Стеркфонтейн. Его сопровождали помощник Вайт, сотрудник музея Фитцсимонс, имевший в свое время отношение к открытию боскопских черепов, а также геолог Герберт Ланг. Искать обломки черепов им помогали местные мальчишки. Поиск окончился удачей: при раскопках, разборе завалов и распиливании травертиновых блоков были выявлены основание черепа с остатками окаменевшего слепка мозга, а также часть затылочной и лобной костей. При последующей расчистке каменного блока, в котором находилось основание черепа, выяснилось, что от него сохранились обе половины верхней челюсти с предкоренными и двумя коренными зубами, участки глазниц и передние части надбровных дуг. Насколько тщательно и ювелирно тонко выполнил Брум работу, показывает то, что он обнаружил в камне превосходный отпечаток зуба мудрости австралопитека! Лицевая часть черепа оказалась полностью разрушенной, но что касается остальных отделов, то постепенно был реставрирован весь образец. У черепа отсутствовала нижняя челюсть. Ее так и не нашли.
Брум установил несколько своеобразных рекордов в сроках поисков и открытия черепа недостающего звена: не три месяца, а всего девять дней понадобилось ему, чтобы обнаружить его, а на расчистку костей потребовалось всего три недели. Не заставила себя ждать и публикация — 19 сентября 1939 года Брум направил в журнал «Nature» первое сообщение о находке нового черепа австралопитека в Стеркфонтейне. Казалось, что эти рекорды снова вызовут возмущение скептиков в антропологии. Но как, однако, меняются времена! Редактор «Nature» не сомневался уже в необходимости срочной публикации заметок Роберта Брума.
Такой поворот в настроениях вызван не только признанием питекантропа как одного из древнейших обезьянолюдей, а также открытиями черепов синантропа, обезьяночеловека, подтвердившего статус питекантропа. Описание черепа австралопитека из Стеркфонтейна не оставляло сомнений в справедливости многих выводов, сделанных Раймондом Дартом, после изучения черепа бэби. Существо, заселявшее сотни тысячелетий пещеру в Стеркфонтейне, принадлежало к той же разновидности высших антропоидных обезьян, что и австралопитек Дарта. Брум, подчеркивая связь с бэби, назвал древнейшего обитателя известнякового холма в Стеркфонтейне Australopithecus transvaalensis[14], но затем в процессе изучения, убеждаясь в значительном сходстве взрослого австралопитека с человеком, дал ему примечательное имя — Plesianthroups transvaalensis[15], что означало «соседний с человеком». Тем самым выделялся новый род в семействе австралопитеков. Многие из предсказанных антропологами черт взрослого австралопитека были выявлены при изучении черепа плезиантропа. Обезьянообразность, которая скрадывалась в черепе бэби, выпирала наружу в отдельных структурах новой находки: надглазничные валики оказались массивными, лобная кость убегала назад, верхняя челюсть выступала, заостренные клыки отличались массивностью, и выходили за пределы зубного ряда, затылочное отверстие было сдвинуто назад, объем мозга не превышал 440 кубических сантиметров. Однако по строению резцов, коренных и предкоренных зубов, не резкому выступанию скуловых костей, не особенно уплощенному лицу, длинноголовости, а также по пропорциям слепка мозговой полости плезиантроп обнаруживал большее сходство с человеком, чем с высшими антропоидными обезьянами!