Надежда, что я окажусь в сторожке на пустошах, умерла очень быстро.
– Это был не кошмар, – мой сорванный голос звучал ужасно.
– Вы очнулись, слава Гекате! – профессор Калисто поднялся из кресла напротив меня и вгляделся в моё лицо.
Я же полулежала на короткой кушетке. А слева – за окном дирижабля – медленно приближалась Венеция.
– Почему я здесь?
– Вы смогли очистить пустоши, но отвар и такая сильная магия иссушили ваши силы, – мягко пояснил профессор. – Как я уже говорил, меня послали за вами в спешке, и я вынужден был доставить вас на дирижабль, заказанный Ковеном.
– Я не понимаю… – прошептала я, смотря на облака за окном.
Джиованни усталым жестом взъерошил волосы.
– Эстер, я знаю, насколько вам сейчас тяжело. Повторюсь, если бы ректор Санторо могла путешествовать порталами, она преподнесла бы вам скорбную весть намного мягче, – он замялся, доставая из внутреннего кармана пиджака конверт. – А теперь я должен передать вам кое-что ещё.
Мужчина протянул мне письмо. Оно было запечатано сургучной каплей с оттиском головы ворона.
– Что это? – спросила я, сжимая бумагу дрожащими пальцами.
– Я не знаю, что внутри. Мне лишь было велено отдать письмо вам в руки, – профессор отвёл взгляд.
Разломив печать и достав из конверта плотный лист дорогой бумаги, я попыталась сфокусироваться на буквах.
Леди Эстер Кроу,
от лица Триумвирата Ковена я выражаю вам искренние соболезнования в связи с трагической кончиной вашего брата.
Фамилия Кроу всегда была и всегда будет одной из важнейших в истории ведьмовского сообщества. Мы внимательно следили за вашими успехами в сфере проклятий как за время обучения, так и за последний год. На данный момент вы являетесь единственным достойным кандидатом на освободившуюся должность профессора проклятий венецианской Академии. Триумвират Ковена предписывает вам незамедлительно прибыть в Венецию и принять полномочия.
Ради ведающих. Ради памяти профессора Тадеуша Кроу.
С уважением,
Ворон
Письмо выпало из ослабевших пальцев.
– Профессор Тадеуш Кроу, – тихо повторила я единственную фразу, которую пока что запомнила из письма.
– Мы были мало знакомы, – признался Джиованни. – Но студенты его любили.
Кровь стучала в висках, а руки била мелкая дрожь. Мне хотелось выть, кричать, разрушать. «Ковен хочет, чтобы я заняла место Тадди? Ворон действительно написал мне такие слова спустя день после его смерти?!»
– Я правильно понимаю, что письмо – это приказ, а не просьба? – мне удалось говорить относительно спокойно.
– Вы сами знаете, что наречённых ведьм и ведьмаков очень мало. А тех, кто окончил Академию так же блестяще, как вы, вообще нет, – с грустью ответил Джиованни. – Проклятия – опасный и сложный предмет. Мне кажется, у Ковена нет выбора.
– Поэтому они решили не оставлять выбора и мне? – спросила я. – Они хотят, чтобы я украла мечту у своего мёртвого брата?
– Эстер, я… – подобрать слова профессор так и не смог.
– Вы не могли бы оставить меня одну? – с трудом подавив волну гнева и проглотив рыдание, я посмотрела на Джиованни.
Во взгляде мужчины не было жалости, только мягкое сочувствие.
– Я бесконечно восхищаюсь вашей стойкостью, – тихо сказал он. – Но иногда слёзы и плечо, в которое их можно выплакать, действительно облегчают душу.
– Откуда вы знаете?
Мне хотелось, чтобы он ушёл. Мои слёзы за всю жизнь видел только один человек – Тадеуш.
– Он правда мёртв? Его нет? – наконец поняла я.
Ничего не говоря, Джиованни пересел на кушетку рядом со мной. Он вежливо держался на небольшом расстоянии, не касаясь. Я сама уткнулась лицом в его плечо, пачкая ткань синего плаща слезами.
– Он всю жизнь хотел преподавать! Но никогда не интересовался опасными экспериментами! Как это могло произойти?! – шептала я, захлёбываясь воздухом, который втягивала через рот слишком быстро.
– Вам всё расскажут по прибытии, – беспомощно отвечал профессор. – Я действительно знаю очень мало.
Вскоре слёзы иссякли, словно кто-то выключил их. Осталась лишь пустота.
– Эстер… У меня есть ещё одно письмо. Я боялся, что оно может сделать вам больнее, но всё же обязан отдать его.
Джиованни достал новый конверт, и почерк брата на нём снова выбил воздух из моих лёгких. Я бездумно смотрела на письмо до тех пор, пока профессор Калисто не поднялся на ноги.
– Мы скоро прибудем. Я буду прямо за дверью. Если что-то понадобится, просто позовите.
Мужчина вышел, тихо прикрыв за собой дверь.
Открыть конверт я решилась далеко не сразу и минут пять просто водила пальцем по немного неровным буквам: «Для Колючки». Тадеуш отказывался учиться каллиграфии и всегда писал так, как ему было удобно.