Да, его улыбки работали даже на преподавателей, правда, не на всех.
Я подняла взгляд на галерею: туда из высоких каменных дверей с барельефами богини Гекаты шагнула статная пожилая дама – профессор Санторо.
Вот с ней никакие улыбки никому не могли помочь. Её уважение способны были вызвать только знания и дисциплина.
Поймав мой взгляд, профессор едва заметно кивнула.
– Ты, как обычно, с нашей Франческой перемигиваешься? – ухмыльнулся Тадеуш.
– Если профессор услышит, как ты её называешь, наречения тебе не видать.
– Вот не надо! Фрэнни знает, что её предмет для меня святое. Проклятия я всегда учил: мне их ещё преподавать.
– Ты уже говорил с ней?! Она взяла тебя ассистентом? – Мысли о давящей толпе окончательно отступили.
Стать профессором проклятий было мечтой Тадеуша, тем, к чему он действительно подходил со всей серьёзностью. Однако Санторо, которая была единственным преподавателем Академии в этой сфере, не давала ему особых надежд на ассистентуру после выпуска.
– Не совсем взяла… Она наконец намекнула, что такое возможно. Но есть ещё кандидаты, – тихо сказал Тадеуш, осматривая толпу студентов.
– Мы были лучшими на курсе! – пробормотала я. – Кого, кроме тебя, они вообще могут рассматривать?
Брат отвёл взгляд. Я достаточно хорошо его знала, чтобы понять: он что-то недоговаривал.
– Тадди, кто другой кандидат?
Получить ответ не вышло: все студенты разом затихли, и я ощутила, как главный зал Академии наполнился гудением магии – наречение начиналось.
На галерею вышел высокий мужчина. Он был облачён в чёрное, и его лицо от линии волос до подбородка скрывала мрачная маска со странными узорами. Казалось, весь его тёмный образ был призван выделить белоснежную седую прядь в коротких волосах цвета вороного крыла.
«Неужели в этом году нас будет нарекать сам Ворон? – думала я. Сердце пропустило удар. – Мы правда окончили Академию, как и хотела мама…»
Тадеуш, не отводя взгляда от галереи, сжал мою руку. Я мысленно усмехнулась, наконец поняв, что он тоже только притворялся, что не волнуется. Стоило сжать его руку в ответ, как тугое напряжение в груди ослабло: вместе нам всегда проще было переживать тревоги. И если прикосновения, объятия и рукопожатия обычно были нужны только Тадеушу, так быстро привыкшему к типичным для итальянцев приветственным поцелуям, то сейчас и я была до безумия рада держать его за руку.
Профессор Санторо обвела студентов бесстрастным взглядом.
– Я приветствую вас, ведающие Венецианского колледжа Академии, – голос женщины торжественно разнёсся по залу. – Каждый из вас прошёл долгий путь, изучая, тренируя и постигая магическое искусство. Каждый из вас достоин чести называться ведьмой и ведьмаком.
Тадеуш едва слышно хихикнул:
– Что, каждый может быть и тем и другим?
Я зашипела на него, призывая к порядку, но он лишь усмехнулся.
Профессор продолжала говорить о важности проведённых в Академии лет, о будущем, что мы построим. Разумеется, она напомнила о том, как ещё несколько веков назад ведающие вынуждены были скрывать свои силы. О кострах. Предубеждениях. Страхах. При этом Санторо ни слова не сказала про Орден Первозданного и про тех, кто был в этом виноват.
Я понимала, что наше поколение просто хотели отучить от ненависти, показать, что новый мир, начавшийся с заключения мира на Зимнем Совете, зависит в том числе и от нас. Но что-то внутри противилось такому замалчиванию. Что-то древнее, впитанное с кровью сожжённых на кострах предков.
– Теперь настал ваш час принять ответственность – быть наречёнными, – завершала свою часть Санторо. – И эту честь вам окажет верховный ведьмак, член Триумвирата Ковена, синьор Ворон.
Мужчина, облачённый в чёрное, шагнул ближе к балюстраде галереи.
– Просто Ворон, – сказал он спокойным глубоким голосом, который явно не видел смысла повышать.
Да и зачем? При первом же его движении зал и так погрузился в звенящую тишину.
Профессор Санторо вздёрнула бровь, нехотя отступая назад. Должно быть, ей не понравилось то, как верховный ведьмак исправил её. Пожалуй, только член Триумвирата и мог позволить себе такую дерзость.
Ковен был нашей властью и защитой. Ведающие попадали под его контроль с момента проявления силы. Множество лож Ковена управляли различными делами нашего общества, а его советы находились по всему миру, но в первую очередь все подчинялись, конечно же, Триумвирату. В него входили трое сильных ведающих, избираемых общим голосованием раз в поколение. Все мы признавали власть Триумвирата, который представлял наши интересы наравне с правительствами различных стран.