К нам подбежал Сокол.
— Чего орёшь, труба иерихонская?
— Коршун говорит, «Саранча» была не в полной комплектации, поэтому проиграла. Щас он чего-то в бронеколпак загрузит и ещё раунд будет.
— Так в бронеколпаке же должен…
— Заткнись! — перебил я его.
Князь расплылся в предвкушающей улыбке:
— Господа, да это же первоклассная интрига! Щас ставочки поменяем, а ты пока объявляй, Петро!
И убежал к своей тотализаторской машинерии.
— А что, Иван знает, что в бронеколпаке должно быть? — Пётр дернул меня за руку.
— Знает, мы же с ним в Сирии служили.
— Гады! В следующий раз я с вами поеду, чувствую, столько веселья пропустил!
— Тебе б такого веселья. Кровь, кишки, масло машинное, гарь, и песок. Много песка!
— Не пугай, пуганные мы. Короче — всё, не отвлекай, объявлять же надо!
Ну а я пошёл в наш ангар. Застал там Хагена, всё так же удручённо стоящего у «Саранчи».
— Отставить хандру! — он заинтересованно взглянул на меня. — Щас новый забег будет. Где моя сирийская накидка?
— А вы?.. В кабине! Накидка в кабине!
— Отлично, давай её сюда. Ничего самостоятельно сделать не можешь, всё время сюзерену твоему выручать тебя приходится!
— Я надеюсь, это образец вашего юмора, фрайгерр Коршунов? Вы так шутите?
— Ага, шучу я. Накидку давай. Щас мы этому Ставру Годиновичу напомним «дань за сЭмнадцат лЭт»!
— Не понял.
— Да и не надо, это сугубо русский юмор. Накидку давай, время поджимает.
Хаген залез внутрь, и через дверцу мне в руки упал такой знакомый свёрток. Кажись, даже пылью сирийской пахнет! Я скоренько натянул на себя кусок родимой бронеткани и залез на крышу. Хаген привычно откинул верхний люк, и я ему выдал последние инструкции:
— Значит так, я щас песни монгольские начну петь — ну, ты уже привычный, «Саранча» шибко быстрее бежать станет, и щит иногда ставить буду, но ты уж не геройствуй! Боевые заклинания-то я не смогу применять, прибьём Ставра. А это уже моветон.
— Постараюсь не подвести вас, фрайгерр Коршунов.
— Давай, не подведи! — я долбанул в люк пяткой: — Па-аехали!
— Есть!
Фон Ярроу вывел «Саранчу» на стартовую площадку.
Я чуть присел в бронеколпаке, чтоб особо персону свою не светить. Ну а что? Шагоход в бронеткани, серенькой, в зелёно-жёлтых разводах, ну и я в таком же. Не сразу и заметят. Это ежели заметят вообще.
А внизу Петро заливается:
— По многочисленным просьбам дорогих зрителей проводим бонусное мероприятие! На сей раз шагоход «Саранча», напомню: англской постройки, но творчески переосмысленной и доработанной в механических мастерских славного города Иркутска, будет в полной боевой комплектации! Как нам сказал хозяин сего шагохода, который он привёз как трофей с Третьей Польской войны, самого значимого компонента на предыдущих соревнованиях не было установлено. Итак! Встречайте! Шагоход «Саранча»!
Трибуны взорвались овациями. И главное: все обшаривают взглядами шагоход, отыскивая изменения. А тех изменений-то — я, сидящий вполуприсяде в бронеколпаке и оглядывающий полигон в щель между капюшоном накидки и краем бронеколпака. Оно конечно, накидка-то у меня получилась не такая щёгольская, как у сирийских тюрбано́в, так и ткань же жёсткая, почти негнущаяся — бронебрезент.
И чувствую, прям азарт накрывает. Прям настоящий, боевой! Йех! Щас бы лупануть по чему молнией, аль ильиным огнём! Попытался загнать азарт вглубь, а то ещё, не дай Бог, «Алёшу» попорчу.
Зеленая ракета! Хаген привычно повёл шагоход вдоль полигона. Только теперь на крыше был я, и монгольские напевы разогнали «Саранчу» как бы не на треть быстрее прежнего. По итогу, когда мы выскочили на «Алёшу Поповича», он ещё и не успел за камень спрятаться. Первой очередью Хаген промахнулся, на такой-то скорости, а вот три коротких следующих влепил как в ти́ре, прям в корпус. Мы, не снижая скорости, по пологой дуге пронеслись мимо укрытия Ставра и убежали в нашу сторону.
— А теперь повторим! — рявкнул я в кабину. — Только с другой стороны!
— Яволь! — А Хаген-то повеселел, зараза немецкая!
Мы пробежали петлю по полигону, уворачиваясь от редких выстрелов Ставра, и фон Ярроу направил «Саранчу» на укрытие нашего противника. Ставр Годинович, как я понял, ещё не осознал изменение боевых характеристик нашего шагохода и повторял прежнюю тактику, работая от защиты. Теперь-то было понятно почему — с его выдающимися навыками стрельбы и надо было работать от засады. По-любому, Ставровский родной шагоход — это «Пересвет» с его шайтан-пушкой. Ежели б он в ём был, у «Саранчи» вообще шансов не было б. Но тут-то он в «Алёше»! И значит, ваши не пляшут!