— Ну, всё, никого нет. Давай!
Сима несколько раз присела.
— Живей-живей! — подбадривал я.
— А не хватит? — пропыхтела она.
— Пожалуй, хватит. Ну, что, полезли в карман.
Сима задрала голову вверх, потом неверяще посмотрела на меня:
— Не в кабину?
— В кабине, моя радость, не сработает. Или надо стёкла опять выставлять.
— А как я туда залезу?
— Э-э-э… Там, в принципе, есть скобы… Ну, или давай через кабину, потом через верхний люк, а там я тебя аккуратненько ссажу.
В общем, как вы понимаете, уже на один аттракцион проникновения Серафимы в мой боевой карман можно было билеты публике продавать. Дальше пошло ещё веселее. В одиночестве я её никак оставить не мог, и мы с трудом втиснулись в полость вдвоём.
— Хаген, пошёл! — крикнул я в открытый люк и Саранча взяла заранее оговорённую небольшую скорость, около сорока километров в час.
— Мамочки, что так быстро⁈ — пискнула Сима и вцепилась в меня мёртвой хваткой.
— Ты что, радость моя? Мы с тобой на сотке бегали!
Глаза у неё были как у испуганной кошки.
— В-в-в-нутри не та-а-ак стра-а-ашно…
— Да ядрёна колупайка! Успокоилась! Ты казацкая жена или нет?
Сима часто задышала и закивала.
— Идём ровно, без рывков. По прямой дорожке бегаем, безо всяких колдобин. Посмотри по сторонам, успокойся. Дышим. Дышим. Нормально?
— Ага.
— Ну вот! Молодец! А теперь на счёт три поём. Сможешь?
— Я постараюсь… Можно я глаза закрою?
— Ну, закрой, коли тебе так спокойнее. Давай, милая. Раз… Два… Три!
…
Нет, она запела. И даже не сразу остановилась, а наоборот, как будто вскрикнула эдаким горловым манером, от чего «Саранча» внезапно скакнула вперёд!
— Мама!
Дальше были слёзы, страхи, цепляющиеся за меня руки и паника, связанная с необходимостью вылезать, а теперь стало ещё хуже, чем было — совсем высоко и страшно.
— Фрайгерр Коршунов! — подал голос Хаген. — Я к трибунам подойду, притрусь. Попробуйте прямо через перила выбраться.
— Давай!
Вылезли, в общем, кое как.
Серафима расстроилась. Я расстроился. Да и Хаген расстроился тоже! Ерунда на постном масле получается, а не обучение. Фон Ярроу пошёл ставить шагоход в ангар, а мы с Симой — потихонечку в сторону жилого посёлка. Я вёл её тихими дорожками и не мог придумать подходящих слов, чтоб она успокоилась. Сима всё шмыгала носом и тёрла глаза платочком.
— Ну, чего реветь-то уж? Не твоя техника, ясно море…
— А-га, — всхлипнула она. — А к… как же проф… фессор?
— Ну, скажем… — я хотел сказать: «Скажем, что не вышел эксперимент», и тут из-за кустов показалось оно! Наше спасение!
07. МАТЕРИАЛЬНОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ
ЧУДО ТЕХНИКИ
— Это что ж такое? — я с любопытством обошёл вокруг конструкции.
— А вот, извольте видеть, Илья Алексеич, — гордо объяснил управляющий ею дворник, — начальство решило конюшню университетскую прикрыть. Новые, говорят, тынденцыи. Надо к технике поближее, значицца. Вот, закупились. Нам без тележек-то — никак. Площадя́огромадныи. Где-то ветки подрезанные собрать, аль чево.
— Тележка, значит? — я прикинул, что кузовок, закреплённый впереди на манер платформ вокзальных носильщиков — не помеха, даже лучше так, пусть Сима с каким-никаким грузом учится. Платформа не сильно низкая. А место оборудовано — проще некуда: кабинка с крышей, но открытыми боками, пара сидений, руль. — А что, скажи-ка, педалей сколько?
— Так две, Илья Алексеич! Одна главная: нажал — едешь, отпустил — не едешь. А вторая — тормоз. Это, в основном, если под горку разгоняешься, подтормаживать. Или… как это?.. Ехстренно, о!
— Ты глянь, занятная какая вещь!.. А ты, братец, кстати, откуда меня знаешь?
— Так вы ж это… По приятельски-то к коменданту иной раз захаживаете? С Иван Кириллычем ишшо? Вот. Оттуда и знаем. Да вы к любому из обслуги обратитесь — мы со всем уважением…
— Ага. Ну, понятно. А тебя как звать?
— Матвей.
— Слышь-ка, Матвей, а не дашь ли нам попробовать на сей дивной технике проехаться? Не для забавы, не подумай. Исключительно для научного эксперимента.
Матвей потёр затылок:
— А ежли порча какая?
— Ежли порча, я со своего кармана заплачу, не переживай.
— Ну… Тады извольте.
Серафима снова испугалась:
— Илюш, я ж рулить не умею!
— А тебе и не надо! — весело усмехнулся я. — Когда мы на «Саранче», рулит-то Хаген! Садись на пассажирское. Как скомандую, начинай петь. Здесь-то, поди, не так страшно? Земелька близко. Если что — педаль бросим, сразу колом встанем. Сообразила?
— Ага.