— Залазь, — я осмотрел панель. — А ключ-то где?
— А нетути, — разулыбался дворник. — Она ж не машина! Вы, Илья Алексеич, кнопочку вон ту нажмите, мотор и заведётся.
— Ага! Спасибо, братец.
Устроились мы в тележке и… нет, не помчались. Потарахтели потихоньку.
— Ой, какая она медленная! — обрадовалась Серафима.
— Н-да… — я попытался выжать из садовой техники максимум. Скоростемера у неё не было. А на глаз… — Это вот мы жмём на пределе. Километров двадцать пять, пожалуй, а то и меньше. Рванёшь бегом, так ещё и догонишь.
— Ой, я-то не догоню. Ты если только.
— Ну, пусть я. Не боишься? Медленно, низко.
— Ну… Вроде, не боюсь.
— Тогда пой. Настроилась? Давай на счёт три: раз… два… три!
Серафима запела, и машинка задёргалась, силясь двигаться вперёд то медленнее, то быстрее.
— А ну, стоп! Понял я, чего мы так на «Саранче» скакнули. Неравномерная подача потока у тебя получается.
— И что же? — расстроилась она.
— Да ничего, тренироваться надо. Но понять, что ты делаешь не так, можно только в движении. А Матвею работать надо, — я развернул тележку и покатил назад. — Поэтому сейчас мы ему чудо техники отдадим, а завтра я схожу в ректорат и попробую этот вопрос решить.
Сима тяжко вздохнула.
— Ну, не вздыхай! Займёшься сегодня этими… пузелями. Телекинез — тоже штука полезная.
Мы доехали до дворника.
— Спасибо, Матвей! Принимай свою зверюгу! — я помог супруге выбраться из кабины и повёл её под ручку по аллейке. А сам веду её и чувствую: напряжённая она какая-то, скованная. — Ну, чего ты? Не всё сразу спервоначала как надо выходит.
Она вздохнула ещё горше:
— Ох, Илюша… Я себя после этой свадьбы такой никчёмной чувствую…
— Это почему ещё⁈ — я резко остановился и развернул жену к себе, заглянул в лицо: — Чего это ты, матушка, удумала?
— А чего? Я даже простенький щит поставить не умею! Как я испугалась тогда, Илюша… Все мимо несутся, кричат… Ты далеко! Как до палатки с Аркашкой добежала — себя не помню…
— Но ведь его не бросили.
— Нет, конечно! Но в первый момент… Ой, я когда забежала в палатку, а над кроваткой волк стоит — огромный такой, белый — чуть не обмерла.
— Дедушка Хвича, — больше подтвердил, чем спросил я. И не столь он белый был, сколько седой.
Эту историю я уже однажды слышал, в первый час после явления императора на свадьбу. Тогда она была рассказана сумбурно и эмоционально, с перескакиваниями туда-сюда.
— Да! А он посмотрел на меня и говорит: «Слава Богу, мать здесь! Уходим!» И повёл нас… Там, знаешь, такая… вроде крепостицы. А я Аркашку к себе прижимаю и думаю: Боже мой, сейчас, если нас догонят, я ведь ничего даже сделать не смогу, только звать на помощь… если кто-нибудь услышит.
Я аж зубами скрипнул, до того мне эта картинка не понравилась. Я развернулся и потянул жену за руку:
— А ну, пошли!
— Куда? — она засеменила следом.
— Тут рядом тренировочная площадка есть. Она должна быть свободна.
ОГНИ И ЩИТЫ
Я оглянулся по сторонам, продолжая внутренне себя ругать. Почему я раньше ни разу не озаботился? Даже мысли такой не мелькнуло: проверить жену на умение заградительный щит поставить или огнём ударить. Просто потому, что у нас этому и девчонок тоже с малолетства учат. Мало ли? Вдруг придётся в линейных поселениях* жить? А ну как понадобится себя защищать? Там и набеги возможны, и стычки, и всякое прочее.
*Здесь имеются в виду посёлки,
расположенные на «линии» —
т.е. на границе, в том числе
нечётко очерченной,
с немирными кочевниками и т.д.
Так что все мои сеструхи начатками боевой магии владели. Другое дело, что это не было принято особо демонстрировать… А вот с Серафимой я вопрос упустил. Похоже, у папеньки-Шальнова она как нежный цветок в оранжерее выросла. Ну да ничего, мы эту недоработку-то поправим.
На окружённой плотной и высокой живой изгородью площадке было пусто и слегка сумеречно.
— Смотри, милая. Начнём со щита. Во-первых, скажу сразу: щит ты делать прекрасно умеешь.
— Да как же?..
— А просто! Я сам лично сколько раз видел. Ты, когда крышку с кипящей кастрюли поднимаешь, пару в свою сторону идти не даёшь — так?
— Так, — немножко повеселела Серафима.
— И противень из печи, поди, без тряпицы достаёшь? Голой рукой?
— Ну, не совсем уж голой. Полотенчико беру, чтоб сажей не испачкаться. А жар отвести я и так умею.
— Так это щит и есть! Только для кухонных целей он другой формы, нежели боевой.
Несколько минут я потратил на растолковывание разницы между бытовой и боевой защитой, после чего велел: