С этими мыслями я шёл по ангару, задумчиво скользя взглядом по шагоходам, стоящим в своих нишах. Оно, конечно, у Новосибирского гарнизона парк был впечатляющий. Это тебе даже не парк РЭКсов в Сирии. Там-то больше стандартные машины были. Ну и я с «Саранчой», как синица среди ласточек. А тут выбор — мама дорогая… По одному шагоходу из всей линейки выпускавшихся в Российской империи, да и трофейных тож полно. Со всей страны изучать едут. Ну а как? Ежели ты свою и вражескую технику знать не будешь, какой из тебя вояка?
— О! Вот он!
Дашка? Я натуральным образом удивился. Чего она тут забыла? А княгиня Багратион-Уральская с непонятным мне выражением лица рванула по проходу между машинами в мою сторону. Я слегка поклонился:
— Каким ветром принесло, вашсиятельство?
— Не хами-ка мне, Илюша!
— Что вы-что вы! Даже в мыслях не было!
Дашка фыркнула.
— Ты вот лучше скажи: ты знаешь, что твоя Серафима каждый день с фон Ярроу на шагоходе катается?
Ух ты! В интересную какую сторону заворачивает разговор. Я чутка склонил голову, прикидываясь пеньком берёзовым, бровки картинно поднял:
— Да ты что?
— А знаешь, что университетский мастер-кузнец с ней по три часа два раза в неделю приватные уроки ведёт?
— Неужто приватные?
— Да! — она притопнула туфелькой. — А наставник по панкратиону с телохранительницами Машки личные занятия ведёт, знаешь?
— Ну.
— Баранки гну! И твою в закрытую группу заниматься взял, хоть никого не берёт!
В дальнем углу хлопнули двери, послышался негромкий разговор техников. О! По мою, похоже, душу. Значит, хватит комедию ломать, меня, вообще-то, дела ждут.
— Дашка? Ты что — давно по попе не получала? Я Серго попрошу всыпать! Ты чего это мне тут плешь колупаешь? Ежели есть, что сказать — говори, а не вопросики каверзные лепи! Сама подумай: куда тебя несёт, а? «Приватные уроки»! А стальное колечко на пальчике заметила? Или тебя только брильянты интересуют? Знаешь, что это? Личный знак признания мастерства работы с раскалённым металлом!
Дашка раскрыла рот, но я не дал ей вклиниться:
— Нет, теперь ты слушай! А костяшки её сбитые да синяки видела? Она после твоей свадьбы прям помешалась на умении Аркашку защитить. А с тех пор как вы, три умные деви́цы, понарассказали ей страшных подробностей про «Аиду», не только боевой магии, ещё и просто драться учится… А ты мне вопросики мозговыносящие задаёшь! Хагена ещё приплела! Я что, жену должен на неизвестную мне машину с чужим пилотом садить? Ты в своём уме вообще?
Она поджала губы и похлопала длинными ресницами:
— И что? Совсем не ревнуешь?
— А ты где-то тут повод для ревности видишь?
Дарья задумчиво посмотрела на трофейного англского «Ангела», у которого мы встретились.
— Счастливая она у тебя…
И, резко развернувшись, упылила, звонко впечатывая каблуки в металлические листы пола. Чего приходила? Нерв мне вынуть?
Вечером я спросил Серафиму:
— Послушай-ка, супруга моя дорогая, у тебя в последние дни с Дарьей обид каких-нибудь не выходило?
— Да нет, — Сима присела рядом со мной на диван и обняла мою руку, прижавшись щекой. — А что такое?
— Да явилась сегодня на базу, странная какая-то. Вопросы задавала бестолковые.
— Про меня? — угадала Сима. — Что я хожу, где хочу, с кем хочу разговариваю? — она фыркнула.
— Навроде того.
— Ой, у нас с девчонками сегодня спор вышел.
— М-гм?
— Вот Дашка и упёрлась: если не ревнует — значит и не любит.
— А Серго её, получается, ревнует?
— О-о-о, там, если этой меркой судить, любовь какая-то запредельная.
То-то Дашка Серафиме позавидовала.
В дверь тихонько стукнулись.
— Да?
Заглянула няня:
— Аркаша уснул, я его в детской уложила.
— Так иди отдыхай тоже, Малаша, — Серафима дождалась, пока дверь за няней закроется и прижалась ко мне теснее: — Дорогой супруг, а как вы относитесь к идее лечь спать пораньше?
— Очень положительно отношусь.
— Тогда я в душ первая!
— А, может, вместе?
— М-м-м, какой шикарный план!
Я обнял жену и притянул поближе, целуя.
Скрипнула дверь, и мы мгновенно сели прямо, как два суслика. Вошёл Хаген, глянул на нас и сразу всё понял:
— Извините…
— Ничего страшного, — чопорно сказала Серафима, — вы не помешали.
Встала — чисто королевишна и глазки этак в пол:
— Жду вас в нашей комнате, Илья Алексеевич, — и выплыла павой! Только я и успел сказать: