— Господа, в таком случае я с вами! — Ну, куда ж без неё-то? Белая Вьюга стояла посреди ангара и притоптывала ножкой. Что характерно, температура в помещении падала с каждым тук-туком… Пришлось мне вылезать из своего угла:
— Светлейшая Княжна, мне-то мороз в нынешнем обличии пофигу, а вот ребятам — лишним будет. Мороз — он только медведям во благо… — И улыбнулся так, благодушно.
Ага. Ежели тебе медведь улыбается…
Ну а чего она?
Протиснулся мимо совещателей бочком да и выперся на улицу — сильно жарко, дескать. На самом деле, я не мог уже слушать эти пустопорожние споры — да сколько, да чего, да куда… Да и жарко, действительно…
По итогу из ангара выскочил Иван, покрутился, не сразу различив меня в сугробах да сквозь пелену снежной взвеси, проорал:
— Короче, Коршун!..
— Не надо так орать, Сокол! — ворчливо отозвался я и сел, чтоб быть позаметнее. — Я прекрасно тебя слышу.
— Так ветер воет! Я себя-то плохо слышу.
— Для тебя ветер. А для меня, ещё раз повторюсь — отлично слышно. Медведь я.
Он помолчал.
— Извини, Илюха. Вот никак привыкнуть не могу. Короче, через два часа выдвигаемся. Дежурный взвод плюс мы на «Святогоре». Итого пять СБШ и пара транспортов с пехотой. Непонятно только, куда тебя денем.
— А не надо меня никуда девать. Я сам, своими ногами… лапами добегу.
— Я по карте смотрел, там почти триста километров, ты реально это сможешь сделать?
— Ваня, не тупи! Сюда же я как-то добежал?
— Ну да, чего это я? Это ты во всём виноват! — Я повернулся на него всей тушей. — Сидишь тут… медведем… Знаешь, как страшно? Мысли путаются. Тётушка говорит, это твоя аура так действует. Великого Зверя.
— Слушай, у меня два вопроса…
— Давай, Хагена вытащим, потом хоть обспрашивайся! — рубанул рукой Сокол.
— Тоже верно. Мне где вас ждать?
— А где тебе удобнее?
— Да мне-то хоть пнём о сову, хоть сову о пень — всё едино. Я ж теперь мишка. Морозы не страшны, ветер — тоже. Где скажешь, там и буду.
— Так. Чтоб не блудить да не теряться, условимся: жди меня тут. Потом к нашим вместе пойдём. — Иван ушёл обратно в ангар, решать дела свои великокняжеские.
А я остался лежать в снегу.
Как-то я не так себе всё представлял, пока сюда бежал…
А как?
Ну не знаю. Более сухо, по-армейски… а тут цирк натуральный.
Главное — Хагена спасти.
Эт ты прав.
Впрочем, ждать пришлось недолго. Из ангара вдруг гурьбой повалили штабные. Последними вышли атаман, Белая Вьюга и князья.
— Ещё раз хочу извиниться, господин хорунжий. Я знаю, меня иногда заносит. Как говорит наш император: «Головокружение от успехов». Но ваши друзья сумели спустить меня на твёрдую почву, спасибо им. — Смолянинова коротко поклонилась и взмахнула рукой.
И я впервые увидел, как рождаются знаменитые саночки Белой Вьюги. Резко похолодало, из снега словно ледяные ростки выросли и сплелись в полозья, в изогнутый лебединой шеей нос, ажурные подлокотники… Красиво, пень горелый!
— Решила с вами скататься. А то ишь! На моих землях кто-то что-то там устраивает!
Ой-ёй! А тогда нахрена нам шагоходы поддержки? Ежели сама будет? Хотя большому начальству виднее.
Через два часа мы стояли у административного корпуса, и господин атаман лично проводил эмоциональную накачку. Зачем? А так положено. В войсках действительно должно быть всё однообразно-безобразно…
ДОРОГА
Вообще, дорога назад на голландскую базу была предельно скучной.
Конечно, колонна собралась представительная. Впереди, показывая дорогу, резво бежал я (огромного белого мишку представили).
Рядом, практически бок о бок, катили ледяные саночки Белой Вьюги. Уж даже и не знаю, кто на северах не в курсе, КТО на ледяных саночках по тундре раскатывает. Периодически эту «погибель всех мужчин» не устраивало качество снежно-ледового пространства впереди, и она лёгким движением пальчика выравнивала дорогу. И снег выглаживался и уплотнялся до почти состояния брусчатки. Ну, или новомодного асфальта. Только ослепительно белого. Я бежал рядом и тихо обалдевал от её величия. Это ж сколько мажеской силы Господь поместил в одну хрупкую девушку? Так тратиться на… дорогу? Просто, чтоб комфортнее было? Охренеть не встать!
За нами — по выглаженной полосе, как по плацу — бодро маршировали пять шагоходов. Три боевых и два несуразных грузовых.