— Илья Алексеевич, — с тревогой попросил директор, — вы уж не уходите. Два новообращённых высших оборотня. Если что пойдёт не так, можем без вас не сдюжить.
И я тоже сидел. В звериной шкуре, конечно. Ждал. Потом участвовал в переговорах с матушкой. Потом успокаивал племяшку.
Даже не знаю, сколько на всё времени ушло.
Главное — к Лизавете долго подступиться не могли. Боялись, что дочка испугается, запаникует, придавит её нечаянно. И тут Лиза сама завозилась, села, потёрла лоб и уставилась на испуганную белую медведицу:
— Ирочка⁈
Я прямо услышал, как племяшка облегчённо заревела и кинулась к матери, на ходу превращаясь в испуганную девчонку.
— Слава Богу! — за спиной у меня воскликнул кто-то. Я живо обернулся.
Маман, видя, что дочь с внучкой рыдают и обнимаются, тоже приняла человеческий вид и побежала к ним, протискиваясь между медведей. Воистину, не боится никакого зверя…
Мастера вокруг начали тоже скидывать шкуру. Все первые, кто помогал у матушки мастера отбивать, были помяты — в синяках, кровоподтёках, страшноватых царапинах. А сам он — красивее всех, как побитый драчун после боя без правил. Глаз так вообще не видать, всё багровое, опухшее…
— Мать честная! — всплеснула руками Лиза. — Что мы натворили-то! Пропустите меня!
Она передала Иринку бабушке и заторопилась оказывать первую помощь. Всё-таки Лизка у нас — не супер-целительница, но и не совсем слабая. Средний такой уровень. Уж ушибы убрать, зарапины зарастить — может. С переломами вот сложнее, но правильно сложить и подтолкнуть к быстрейшему срастанию тоже умеет. Тут главное — лубки, чтоб кости не сдвинулись.
Но сегодня, ко всеобщему облегчению, обошлось без переломов, а после Лизиной помощи мастера по большей части приняли вполне здоровый вид. Самый пострадавший только ходил немного бережно.
Потом — ну смех и грех — матушка сама отпаивала всех успокоительными микстурами. И Лизу с Иринкой, и мастеров, и себя заодно.
— И ты, Ильюша, морду кирпичом не строй. Выпей, тебе говорю!
Пришлось и мне бутылёк принять. Для спокойствия души.
ВЫСТУПИТЬ БАБАЙКОЙ
С этих процедур меня увёл директор. Сидели мы друг напротив друга спокойные-е-е, как два удава.
— Видите, Илья Алексеевич, какие неожиданные сложности возникли у нас. А если бы обратилась ещё и Лизавета Алексеевна? Не было бы вас, не удержали бы мы новообращённых даже и всем коллективом.
— Согласен, Кула Чутович, ситуация была критическая. А с обычными оборотнями проще?
Он мягко улыбнулся:
— Гораздо проще. Начнём с того, что чаще всего мы имеем дело с подростками. Они при обращении гораздо мельче наставников. Это сильно воздействует на сознание зверя. Кроме того, большинство из них выросло с мыслью, что внутри они — медведи. Потому что все в их роду — медведи. Для них это естественно. Они ждут своего первого дня. Внутренне они готовы. Многие обращаются на первом своём взрослом празднике, вообще безо всякого стресса. Но если вдруг что-то идёт не так, припомните: они не могут поразить мастера магией, даже когда владеют какими-то умениями в человеческом образе. — Он немного помолчал. — Нам очень повезло, что маленькая Ира не ударила сырой магией по площади. Вы же видели сполохи по шкуре?
— Так у неё, получается, произошла двойная инициация?
— Именно. Мы изо всех сил пытаемся подготовить их к переходу, но у них очень мало времени, чтобы принять своё второе состояние внутренне. И тут вдруг — голоса в голове, накрывающая сила, страх, даже отчаяние — опаснейшая смесь.
— Взрывная, я бы сказал.
Он покрутил в руках ручку, постучал по столу…
— Илья Алексеевич, я вынужден просить вас помочь нам с проведением стрессовых заданий.
— Вы хотите, чтобы я выступал вместо того поколоченного бедолаги?
— Да. Думаю, вас никому не удастся поразить. Даже если у испытуемого пробьётся аналогичная сила…
Я тут самый сильный! — сердито сказал Зверь.
Не заносись. И не расслабляйся. Тренируйся, будешь самый сильный.
Директор слегка запнулся. Чуют они, что ли, когда внутри со Зверем разговариваешь?
— И у меня бо́льший боевой опыт в образе Зверя, — невозмутимо ответил я. — В конце концов, у меня есть щиты.
— Именно об этом я и говорю! Вы согласны?
— А у меня разве есть выбор? Когда приступим.
По глазам было видно облегчение. И ещё радость.