Так-так, где-то мы это уже проходили…
Генералу хотелось страшно материться. Да им всем хотелось. И удерживало их только присутствие батюшки и близость храма.
— И что делать? — спросил кто-то из задних рядов, и на него так все оглянулись…
— Кто Коршунов? — рявкнул генерал.
— Сотник Сводного Дальневосточного Механизированного отряда Илья Коршунов! — щёлкнул каблуками я.
— А, так значит, вы у нас теперь сюзерен германского принца? А ну, немедленно прикажите ему!..
Договорить генерал не успел. Фридрих и так смотрел на сцену с подозрением. А поняв, к чему идёт дело, Эльза заголосила. Тут же включился переводчик, забубнивший, что молодая супруга в панике от того, что сейчас новоявленного мужа отнимут у неё — и дело с концом.
Фридрих покраснел и начал не то что кричать, а этак, знаете, отрывисто декларировать, что он возмущён недостойным поведением господина генерала и негодует… — это всё торопливо переводил второй переводчик. Кто-то ещё пытался навести порядок по-русски. Гвалт поднялся страшный. А я стоял и ждал, чем дело кончится.
— Значит, так! — особист дёрнул воротничок. — Я немедленно докладываю наверх. Это скандал, господа. Международный скандал!
Уйти нам никуда не дали. Мы сидели в церковной палатке, которая стояла прям рядом с палаткой-храмом, и пили смородиновый чай с сушками. Мы — это я, Хаген, молодые супруги, Пушкин со Швецом и батюшка Филарет. Штабисты частью со свирепыми лицами сидели во дворе по лавочкам, частью умчались куда-то.
— А чего так сидим-то? — спросил вдруг батюшка. Свадьба аль нет? Горько!
— Что такое? — не поняла невеста. Хаген быстро объяснил дойчам, в чём дело, а мы принялись активно орать:
— Горько! Горько! — как же не орать, если традиция такая? Правило есть правило.
Ну и досадить тем штабным хотелось, которые на улице сидели. Ишь!
04. ВОТ ТАК С ПРИНЦАМИ СВЯЗЫВАТЬСЯ!
НЕМНОГО НЕ В СВОЕЙ ТАРЕЛКЕ
В какой-то момент, когда я начал думать — а не поставить ли третий самовар? — Зверь сказал:
А вот и ещё люди.
И впрямь, орущих «горько!» голосов как будто прибавилось.
Я оглянулся — двое стоят, и даже в ладоши хлопают. Подошли к нам — само добродушие:
— Добрый день, господа! Ваше высокопреподобие, благословите… Очень, очень жаль вас прерывать, но некоторые лица нельзя заставлять ждать. Илья Алексеевич, государь приглашает вас нынче же, чайку попить. Частным порядком, вместе с вашими новыми подопечными. Прямо сейчас, да. Господа Швец, Пушкин и фон Ярроу могут направляться к месту вашего размещения и отдыхать. Илья Алексеевич вернётся своевременно.
Невеста жениху сразу в ухо залопотала, молодожёны наши подскочили. Сказано же: «с новыми подопечными». Орднунг унд дисциплинен, ядрёна колупайка!
Порталом мы вышли в небольшую, довольно строго обставленную гостиную. Стол был накрыт скорее даже для ужина, чем для чая. Что характерно, на двоих. К чему бы?
— Присаживайтесь, Илья Алексеевич! — первый сопровождающий живо указал мне место за столом.
— А вас, ваше высочество, вместе с вашей супругой приглашает отужинать с нею императрица, — любезно обратился к Фридриху второй и сам же сразу перевёл. — Надеемся, вы не будете против?
Попробуй тут будь. Фридрих ушёл, опасливо кося на меня глазом. А мне что осталось? Сел.
И тут вошёл государь. Обычно, дверью вошёл, а не порталом, как он любит.
Я вскочил:
— Ваше величество!
— Сиди-сиди, Коршун! — махнул рукой Андрей Фёдорович. — Я сегодня запросто, без чинов. Да глаза-то не таращь, будто кол проглотил! Расскажи лучше, что про принца вызнал и вообще, всю историю твоих последних похождений. От тебя послушать хочу, а не то, что мне в докладах переврали.
Пришлось рассказывать — почитайте, третий раз за день. Государь слушал хорошо, внимательно, вопросы задавал дельные.
— Так что, Илья, выходит, если б не конвенция международная о вассалитете — не случилось бы с тобой этакого конфуза?
— Истинно, Ваше величество! Предлагаю вовсе выйти из этой дурацкой договорённости! Чем нам обычное соглашение о пленных не подходит? Вы посмотрите, до чего меня эта конвенция довела! Куда ни плюнь — со всех сторон немцы вываливаются.
Тут государь с удовольствием посмеялся.
— Я подумаю над этим предложением. Теперь вот что. А чего это ты не ешь ничего? — вдруг спросил он. — Не дело! Ну-ка, налегай! Мы с тобой, братец, не далее как завтра на званый обед пойдём, так ты привыкай в высоком обществе держаться. Там мне надобно, чтоб ты как рыба в воде себя чувствовал, безо всяких конфузов. Вот как ты в столовой с племяшом моим запросто откушиваешь?