— Что сказать… Со скотиной особых проблем не предвижу. Да и рыбкой дальневосточной людей кормить — дело хорошее. Однако, как человек военный, полагаю, что изрядно наша армия чувствует потребность в железе. Поэтому выберу я третий вариант.
— А справишься? Он ведь и самый сложный.
— Сам я, конечно, с усам, да по другой части. Но знаю, к кому за помощью обратиться. Думаю, сдюжу.
— Вот не сомневался я в тебе, Коршун! — из воздуха появился новый гербовый лист и письменный прибор. Государь поставил размашистую роспись и приложил печать. — Владей! И благодарю тебя за службу!
— Служу царю и отечеству! — гаркнул я. Насколько это было возможно тихо гаркнул.
— Вижу, работаешь над собой, — похвалил Андрей Фёдорович, лично собрал со стола папки и вручил мне. — Супругу не хочешь обрадовать? Насколько я слышал, двое суток отдыха ещё у тебя.
— А можно?
— Отчего ж нет? Для хорошего человека. Только назад — не обессудь — утром скорый курьер через Новосибирск следует. На нём помчишь.
— В десять часов, — тихо сказали над ухом. И…
НЕОЖИДАННАЯ ПОБЫВКА
Воздух вокруг меня как будто загустел, а в следующий момент я выпал на лужайку рядом с нашим домиком в университетском преподавательском городке. Стоял летний солнечный день, и все наши барышни совершали послеобеденный моцион, прогуливаясь в сопровождении нянь и детишек. Первой меня увидела Дарья, что-то живо рассказывающая остальным. Осеклась на полуслове да так и замерла с раскрытым ртом. Её реакцию мгновенно заметили и первым делом подумали о чём? Об опасности, конечно! Вокруг засияла сдвоенная ледяная защита Маши с Соней, замелькали кружащиеся сосульки. Момент всё длился и длился, девчонки оборачивались и всё никак не могли довернуться, время как будто загустело.
И тут она увидела меня! И как побежала!
Всё разом ускорилось, маленький (и очень мягкий) вихрь врезался в меня, я подхватил её на руки и начал целовать-целовать! А уж потом, слегка отстранившись, сказал:
— Ну, здравствуй, ваша светлость!
— Это что ещё за галантности? — хихикнула Серафима.
— Это, дорогая супруга, теперь официальное к тебе обращение.
— Как это? — не поняла она.
Зато Дарья, уже получавшая с Серго подобные папочки по поводу выделения в новый род, сразу всё поняла. И запищала пронзительно, как это умеют делать только девчонки:
— Серафима-а-а! Илюшка-а-а-а! Поздравляю-ю-ю-ю!
Маша с Соней захлопали в ладоши и принялись нас обнимать, Марта тоже, правда лицо у неё было с таким выражением: 'я пока ничего не понимаю, но своевременно нам всё объяснят.
— А с чем поздравляемся? Скажите уже мне! — потребовала Серафима
— «Ваша светлость» — это же светлейшая княгиня? — Соня вдруг остановилась. — Но так же не бывает? Это наследный титул. Его могут даровать, но только князю, да? — она вопросительно посмотрела на сестру.
— Да, — согласилась Маша. — Может быть, «ваше сиятельство»? Ты не путаешь, Илюш?
— Нет! — я перехватил супругу за руку и поцеловал нежные пальчики. — Моя герцогиня!
— Илья! — Даша от нетерпения начала подпрыгивать. — В Российской империи уже двести лет титулами герцогов не жалуют!
— А в Германской — жалуют! — подмигнул я.
— Я сейчас умру от люботытства! — это Маша и Соня выкрикнули хором, вцепившись в меня с двух сторон.
— Предлагаю сесть вон там, в беседке, — почти уравновешенно сказала Марта, — и Илья Алексеевич всё нам объяснит.
— Там ветер листочки унесёт, — испугалась Серафима. — Пойдёмте в дом.
В доме я последовательно разложил все бумаги — на титул, на то смешное герцогство, на мой новый сибирский надел…
— Господи… — Сима начала обмахиваться пустой папкой, — что-то мне аж дурно…
— Одну минуту! — Марта исчезла в направлении кухни и почти сразу появилась с подносом, уставленным чашечками, окружающими большой пузатый чайник. — Как знала, что пригодится, заварила с утра. Давайте пока документы приберём и спокойно выпьем по чашечке.
— Успокоительное? — деловито спросила Даша принюхиваясь к аромату чая.
— Да, пейте смело, это всем можно.
— Да, Марфуша, не знал, даже предположить не мог, что окажусь дома, так что без приветов, но муж твой жив-здоров, героически воюет.
— Благодарю вас, ваша светлость! — вот что значит «орднунг»!
— Ты давай-ка брось это дурное занятие! Дома меня ещё не навеличивали!