— Она. Моя. Дочь. — Мне показалось, что от этой негромкой фразы вода под мостом остановилась. Или не показалось.
— И что же дальше, сударыня? Все мы чьи-то дети… — меня начинала утомлять эта бессмысленная беседа. Если я не отдам пленницу — нас убьют. Отдам — нас всё равно убьют. И каждый раз непременно самым изощрённым способом. Уж из уст Айко я наслушался таких угроз…
Японка дёрнула уголком рта:
— Ты не понимаешь, кто я?
— Почему? Прекрасно понимаю. Если ваша дочь — лиса, значит и вы, уважаемая — тоже. Но это абсолютно ничего не меняет. Освободите путь или извольте принять бой.
— Ты-ы-ы, маленький смешной человечек!..
— А верно ли говорят, — спросил вдруг Дашков (и лиса от неожиданности даже бровь приподняла), — что все кицунэ боятся собак? И знаете ли вы, что медведи, даже белые, — он живо обернулся ко мне, — включены в отряд собакообразных хищников*?
*Да-да, недавно медведи
выведены в отдельный отряд.
Но Дашков этого не знает.
У лисы на мосту сделалось такое лицо, как будто она сейчас отскочит, да ещё и юбки поддёрнет, чтоб её за подол не тяпнули. А потом глаза её широко распахнулись…
…а сзади меня похлопали по плечу.
ВЗРОСЛЫЕ ИГРЫ
Самое страшное, что даже Зверь ничего не почувствовал, и это было совершенно неожиданно.
— Молодцы, парни! Красавцы прям! Обязательно доложу вашему начальству. А ты, Тамамуся — сойди с моста!
Невысокий, кряжистый боец в потёртой походной форме шагнул мимо меня.
— Зачем? — неожиданно белозубо улыбнулась Бьякко и… кажется, облизнулась?
— Сломаем же. Зачем ломать, если можно не ломать? И мост, и земелька эта нам с тобой обоим интересны. Биться будем, мириться ты всё одно не захочешь. Кто превозможет — за тем и останется.
— Хорошо, старый враг! — Лиса одним плавным прыжком перелетела к нам на берег, чуть в сторону. — Пусть так, хоть я тут и не из-за жалких человеческих полей и построек! Вот убью тебя и заберу дочь.
— А что, рыжая тоже тут? Так ты за ней пришла на мою землю?
— Это не твоя земля! — сердито фыркнула японка.
— Вся Россия-матушка — моя земля! И не тебе меня поучать, старая шапка!
Кицунэ совершенно по-женски возмущённо открыла рот и притопнула ножкой:
— Шапка-а-а-а? Ну, я тебе задам, пень трухлявый!
— Ну-ну, давай, — усмехнулся дядя, одним мигом перемещаясь на полсотни метров в сторону лисы. — Один тё*, как раньше?
*Тё — японская мера длины, 109 м.
Есть одноимённая мера площади,
и она мало отличается от круга
диаметром 109 метров.
— Ядрёна колупайка, это кто? — толкнул я локтём Дашкова.
— Это сам Святогор! Кавалерия прибыла!
— Да-а! — крикнула лисица, и над обоими засиял сдвоенный защитный купол.
Сквозь прозрачную полусферу было неплохо видно, хоть мы с Дашковым на всякий случай и отступили подальше.
— Я надеюсь, ты хоть иногда тренировалась, белобрысая? — подначивал лису Святогор. — Или на всё забила, только во дворце для своего узкоглазого палку со струной пилишь?
— Смейся-смейся, длинноносый варвар! Посмотрим, как ты будешь смеяться после вот этого!
Купол осветился слепяще-белым и словно слегка вспух, треск пошёл, как от множества разом выпущенных фейерверков.
— Только то⁈ — захохотал Святогор. — Держи ответку! — На сей раз мигнуло синим и оглушающе грохнуло «БОН-Н-Н-НГ!!!», с металлическим таким призвуком.
— Ах-ха-ха-ха-ха-ха-а-а! — пронзительно засмеялась лиса. — Я вижу, гайдзин, не умеющий отличить кокю от сямисена, ты-то учился колотить кочергой в железный таз? Съешь-ка вот это!
Глухо грохнуло, и купол изнутри заволокло чёрным дымом.
— Слушай, Миша, — спросил я, напряжённо вглядываясь в завесу, за которой продолжало грохотать и вздрагивать, — а почему Святогор её белобрысой назвал? Она ж чернявая, как вороново крыло.
— А! Она же бьякко, сама сказала. А это белые лисы.
— М-м! Эвона что.
Впрочем, что удивляться — я тоже в людском облике волосом тёмен, а зверем — бел.
Скажи ещё, что мы с этой психопаткой похожи!
Ну… в чём-то и похожи. Две руки, две ноги… Ладно-ладно, шучу.
Я обернулся к «Пантере» и увидел тревожно торчащего из люка Пушкина. Махнул ему, что можно подойти. Смысл там топтаться? Какие тут силы бушуют — от неё и на форсаже не убежишь, со всем ускорительным пением в придачу. Пусть лучше ближе будут. Мало ли, вдруг шанс представится?..
Не знаю, сколько Святогор и белая лиса бились, уж и жгли друг друга, и топили, и колотили всячески. Мы глазели за архимажеским поединком, как заворожённые. Под конец, несмотря на прикрывающее битву поле, земля вокруг так дрожала, что на ногах стоять было трудно. И вдруг со звуком огромной лопнувшей струны один из защитных куполов схлопнулся.