— Наша взяла! — заорал Дашков.
— Точно? — я как-то не спешил радоваться. Внутри оставшегося купола ещё гуляла, потихоньку оседая, горелая земляная взвесь.
— Точно! Я Святогоров щит видел! Это его!
ДО ИЗУМЛЕНИЯ
Японка лежала, уткнувшись лицом в жухлую траву. Мы подошли ближе.
Сдохла, что ль?
Не-е-е, очумевши до изумления.
Натурально! Но как быстро в себя приходит — это я заценил. Вот только тряпочкой валялась — ан, гляди, уже ручки по земле тихонечко елозят!
Пару минут лиса безуспешно пыталась приподняться. Тонкие запястья подламывались, и она снова падала без сил.
— Сдаёшься на этот раз? — Святогор (помятый, но на своих ногах!) подошёл, присел рядом на корточки. Покачал головой, перевернул супротивницу на спину. — Или добавки?
— Только на этот раз, — прохрипела лиса. — Сдаюсь.
— И то хлеб, — удовлетворённо кивнул Святогор. Оставшийся купол тут же исчез, и мы смогли приблизиться почти вплотную. Ну и воняло же тут горелым — дышать невозможно! — Но рыжуху, уж извини, придётся того…
— Не-е-ет… — тоненько засипела бьякко.
— Ну а как? — Святогор сел в траву. — Вредна да хулиганиста. Всю плешь мне по границе проела. Да и хахаля твоего как следует по носу щёлкнем, оборзел в край…
— Она… — лиса закашлялась. — Она не его…
— А мне без разницы! Его — не его! На Русскую империю рыпается — на голову укоротим.
Кицунэ приподнялась на локте и неожиданно жалобно заглянула Святогору в лицо:
— Пос… кх-х-х… посмотри на неё… Неужели ты не узнаёшь свои глаза?
Пару секунд тишины, в которые два архимага таращились друг на друга, прервал потрясённый голосок Айко:
— Мама???
Святогор медленно перевёл взгляд на младшую лису. Встал, подошёл вплотную к «Пантере». С минуту изучал хлопающую ресницами мордашку Айко и тихо протянул:
— Ё-о-о-о… — весьма задумчиво вернулся и остановился напротив старшей лисы, которая всё ещё не могла сесть. Упёр руки в боки. Снова оглянулся на младшую.
— Святогор… — начала бьякко.
— Что «Святогор»⁈ — Надо было видеть его лицо! — Ты понимаешь, что я должен прекратить её безобразия в зоне военных действий. Любой ценой! Она не в двадцатке, под конвенцию не попадает, во все дыры лезет…
— Кроме того, — Хаген вдруг вступил в разговор через громкоговоритель, — некто Ёсихиса, второй генерал так называемой Великой японской Армии вторжения, пользуясь правом некой древней клятвы, отдал недвусмысленный приказ об уничтожении нашего командира и моего сюзерена, сотника Коршунова, герцога Топплерского, а этого я категорически не могу допустить.
— Ой, да какая там древняя клятва! — старшая лиса (как там её звали, Тамара или типа того?) наконец-то села и раздражённо отмахнулась. — Наговорили девчонке перед выходом на задание, чтобы лишнего не чудила!
— Мама!!! — возмущённо воскликнула Айко.
— И тем не менее, — Святогор мрачно сплёл руки на груди, — у меня есть свой приказ. Настоящий. И его никто не отменял. Узкоглазый ваш не успокоится, всё равно будет её посылать. А ей придётся слушаться… Твою-то мать…
— Погоди! — Бьякко схватила его за руку. — Погоди! Послушай! Я знаю выход!
— Ну?.. — хмуро спросил он.
— Пусть она присягнёт на верность? А? В плену и под давлением обстоятельств такое возможно!
— Российской империи? — брови у Святогора поползли на лоб.
Старшая лиса прикусила губу:
— Нет, это не годится, клятву вечной преданности она уже дала Японии, будет конфликт…
— Вот именно!
— А временно? — Бьякко судорожно искала выхода. — Клятва выкупа, а? Сроком… на пятьдесят лет?..
— Сто, — припечатал Святогор.
— Имей совесть! Сто! Человеки столько и не живут!
— Опять торгуешься, — усмехнулся он совсем уж беззлобно. — Что сотня, если порядочная кицунэ живёт и тыщу?
— Ай-й-й… Ладно, пусть сто! Пусть присягнёт тебе. Лично — это можно.
— Не, мне нельзя… — Святогор потёр шею. — Если уж я… отец. Тут, понимаешь, сговором пахнуть начинает.
А то, что мы видим — как будто не сговор?
Падажжи! Какой уж сговор — это как раз переговоры, торговля в самом разгаре!
— А… А тогда пусть ему! — бьякко живо ткнула в меня пальцем. — Он же её и в плен взял! Шустрый такой, хоть и молоденький. Биться со мной хотел, представляешь? — она кокетливо стрельнула на Святогора глазом и чуть не хихикнула.