— А где ж будет гимнастика, физическая подготовка и прочее? Ты пойми, Вань, меня впечатляет размах идеи…
— Но?
— Вот и «но». Заниматься-то где? Посередь стройплощадок?
— Пока начнём на вашем ипподроме. Ты ж школу Харитоновскую окончил, верно?
— Так точно!
— Вот там и будем. Я тебе ещё сюрприз подготовил…
— Ой, не люблю я сюрпризы!
— Брось! Этот хороший. Тут недалеко. Поехали!
К моему удивлению, пришлось выехать за намеченную кольями ограду училища, пробежаться до её угла… А дальше тоже шла какая-то стройка.
— Ну? — рожа у Ивана была страшно довольная.
— Это, похоже дом? — и тут до меня допёрло: — Ты строишься⁈
— И не я один! Смотри, вон тот участок — твой! А напротив — Пети и Серго. Все рядом будем!
— Ну ты даешь… Это ж сколько я тебе должен?
— Обижаешь! — набычился Иван. — Я, в конце концов, великий князь. Могу себе позволить, а? — и тут же сменил тон: — Да и окраина тут. Совсем дёшево попросили.
Я прикинул, что, прознав о строительстве неподалёку от ипподрома трёх княжеских и одной герцогской усадеб, народ бросится скупать участки вокруг, и цены взметнутся до небес.
Посоветовать сеструхам, что ли, застолбить себе земельки? Да я и сам бы ещё купил. И даже не для усадьбы — не король я, в конце концов, дворцы городить. А чтобы рядом с моим домом разбили бы красивый парк, с дорожками, скамеечками, качелями и фонтанами. Дети мои подрастут, гулять там будут.
А что? Я хоть не великий князь, а герцог. Могу себе позволить!
25. ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ХЛОПОТЫ
ЕЩЁ ВСТРЕЧА
Никакого ленивого отдыха, как вы могли бы себе представить, у нас не получилось. Не-ет, Иван со своей стороны сделал всё, что мог. До начала учебного года оставалась неделя (а первое сентября нынче приходилось на пятницу). Так вот на пять дней — по двадцать девятое августа включительно — мой новый начальник щедрой рукой предоставил мне пятидневный отпуск. В себя прийти после фронта, так сказать. Но все эти дни я пробегал как савраска.
Итак — сначала, как оно вышло.
После того как мы с Соколом прокатились по территории строящегося училища, я подвёз его обратно к зданию управления и решил к Виталию заглянуть. Подумал: поди, у главного почтмейстера тоже неплохая связь междугородняя есть, попытаюсь-ка ещё раз Серафиме позвонить. Не успел войти в вестибюль, а навстречу — кто бы мог подумать! — Денис Панкратов! И кричит, главное:
— О! На ловца и зверь бежит! — а за ним ещё человек восемь толпой валят и все плотоядно так на меня улыбаются, чисто каннибалы. Ну мне почему-то так показалось. Может, потому что у них рожи были больно загорелые у всех? Одни глаза и зубы сверкают, почти как у нигров!
Панкратову я, конечно, руку с радостью пожал, остальных оглядел внимательно:
— Слушаю, господа.
— Так мы же тебя ищем! — воскликнул Денис. — Специально заходили к господину Чернову, он же твой зять, в курсе всех твоих перемещений.
— Ну да.
— И хорошо, что зашли, поскольку первоначально имели намерение дать телеграмму князьям Багратионам-Уральским и двинуть с докладом на Дальний Восток. А тут новость! Илья Алексеевич вернулся! И даже из усадьбы в город приехал. Какая удача, что мы не разминулись!
Привлечённый нашими громкими воплями, подошёл дежурный по почтамту, узнал меня, тотчас по внутреннему телефону позвонил Виталию. И тот, конечно же, незамедлительно пригласил нас в кабинет для совещаний, радушно встретив всю компанию при входе на второй этаж:
— Добрый день, господа! Илья Алексеич, ваша светлость, — после присвоения титула при чужих он ко мне стал подчёркнуто вежливо обращаться. — мне сказали, вам необходимо провести беседу. Так что ж вы в вестибюле? Там посторонние глазеть будут. Проходите в наш кабинет, располагайтесь!
Господа геологические изыскатели (а это были представители экспедиции, направленной на обследование железнорудного месторождения) обрадовались, что в кабинете есть обширный стол, на котором тут же начали раскладывать свои бумаги и разворачивать карты. И от чая-кофея не отказались. А я слегка оттеснил зятя в сторонку и попросил:
— А мне бы, пока господа готовятся, в Новосибирск позвонить?
— Пошли ко мне! — закивал он. — В тишине позвонишь.
Как я номер набирал — сердце в груди бу́хало. Дома? Не дома? Получится ли поговорить? Однако не успело прозвучать и трёх гудков, как в трубке послышался взволнованный голос Серафимы:
— Я слушаю!
— Симочка… — у меня что-то аж в горле перехватило.