— Пройдёмся? — предложил Хаген. — Тут недалеко, минут пятнадцать пешком.
— А давай пройдёмся.
В дирижабле движения мало, размяться совсем неплохо.
Что сказать? От движения я получил удовольствие. А в самом Линце, родном городе фон Ярроу, мне, если честно, не понравилось.
Во-первых, я так понимаю, дойчи ещё не отошли от поражения во Второй Турецкой. Уж сколько лет прошло, а на форму русского офицера тут до сих пор косились. Но вслух ничего не говорили — не положено, орднунг унд дисциплин. Так и пусть их, взгляды на ворот не липнут. Думать могут, что хотят. Как говорил тот еврей в анекдоте: «Я вас умоляю, когда меня нет, они меня могут даже бить!» Вот если б кто чего-нить вслух вякнул, вот тогда… Но не случилось. Хотя Хаген с непривычки на такое отношение всё шашку лапал, да взглядом бешеным сверкал, пока я его не оборжал, «террибль сайбериан казак», тоже мне. Он как про «сибирского казака» услыхал, тоже давай хихикать. Ну, хоть успокоился.
Во-вторых, тесно. Прям оченно. После сибирских просторов, когда даже проулки шириной метров тридцать, шагать по улицам в три-четыре метра от тротуара до тротуара было неуютно. Тут же две телеги не разъедутся! И всё кажется, что каменные дома прям надвигаются, налазят друг на друга, аж дышать тесно.
Подойдя к знакомому дому, фон Ярроу, вроде, окончательно расслабился и в дверной колокольчик звонил уже уверенно. А открывшему молодому человеку представился, сильно удивив меня:
— Его светлость герцог Топплерский, с визитом. С сопровождением.
И всё это, чопорно задрав подбородок. Да ещё по-русски. Ага! Но слуга (или кто он там был?) провёл нас в прихожую и попросил обождать. По-русски, опять же, попросил. И исчез в глубине помещений.
Стоим ждём. Я впереди, Хаген позади. Через некоторое время по широкой центральной лестнице спустился пожилой дойч. Видимо, хозяин.
— Доброе утро. Чему обязаны визиту, ваша светлость? — тоже на неплохом русском. Видимо слуга, предупредил.
Я оглянулся на стоящего за моей спиной Хагена и решил — а, пашись оно конём! Я — казак, а казаки страшны импровизацией! Держись, дойч!
— Я хотел бы лично выразить неудовольствие тем фактом, что вы не прибыли на свадьбу моего вассала! Да и с рождением дочери поздравлений он тоже не дождался!
— Я не совсем понял вас, ваша светлость… — Хозяин спустился на несколько ступеней поближе к нам. — Почему я должен был?..
— Потому что мой вассал — подъесаул Иркутского казачьего войска, в переводе на общевойсковые чины — капитан, заместитель начальника Специального Иркутского военного училища, Великого князя Ивана Кирилловича, кавалер нескольких наград Российской империи, барон фон Ярроу. — Я помолчал. — Хаген, хватит прятаться уже.
Хаген сделал шаг вперёд, и старый дойч сел на ступеньки. Приехали! Как бы он тут кони не двинул.
07. ЛИНЦ
И СМЕХ, И СЛЁЗЫ, И ДАЖЕ УЖАС
Я в два прыжка подскочил к побледневшему дойчу:
— Тиш-тиш-тише, папаша! — Специально для такого случая у меня была с собой запасена маманина лечилка в особом флакончике зелёного стекла. — Не вздумай помирать, пока внучку не увидел! — Я живо откупорил крышечку и влил лекарство старшему барону в рот, поддерживая голову.
Пара секунд… глаза прояснились, и старший фон Ярроу сел прямее:
— Внучку? Вы сказали «внучку»? Она здесь⁈
— Нет, отец. Но я привёз вам фотографии, — Хаген вынул из походной сумки небольшой, но очень нарядный альбом. Да чего я стесняюсь — самый дорогой альбом из всех, которые были представлены в Иркутской фотографической лавке! Обшитый итальянским шёлковым бархатом, с серебряными позолоченными уголками и страницами из вощёного картона цвета благородной слоновой кости. Специально для этого альбома было сделано около двух дюжин фотографий — несколько семейных в той же лавке (фотограф обозвал сие действо модным словом «фотосессия», потом Хагена за рычагами в кабине «Пантеры» (для чего немолодому фотографу пришлось заволакиваться вместе со всем своим инструментарием на изрядную высоту), был отснят и новый дом, и молодой садик со всякими вишнями-крыжовниками, и даже панорамное фото большого земельного надела, который Хаген приобрёл на наградные с Дальневосточной кампании.
Но дедуля фон Ярроу не в силах был листать. Руки его всё ещё дрожали. Словно боясь, что сын сейчас исчезнет, он ухватил Хагена за плечо, и тому пришлось также сесть на ступеньки, придерживая альбом, открытый на первой странице.