— Вот они где! А я там по дому хожу: «ау» да «ау»!
— А куда няни делись? — спросило сразу три женских голоса.
— Гулять с детьми ушли! — возмущённо сказала императрица. — Еле эту вашу Фросю нашла!
Фон Ярроу дружно таращились и ничего не понимали.
— Господа! — объявил Сокол. — Позвольте всем представить мою тётушку, Елизавету Сергеевну, императрицу Российской Империи.
— Ущипни меня, — шёпотом попросил папаша-Генрих Фрица и тут же зашипел, откашлялся и поправил галстук: — Простите, господа и дамы, я решил, что я сплю. — Он поклонился: — Для меня огромная честь быть представленным вам, мадам.
— Барон фон Ярроу с супругой и младшим сыном, — тут же отрекомендовал их Сокол и снова начались какие-то массовые реверансы, я думал, голодными слюнями подавлюсь.
Наконец мы все расселись и воздали должное этому столу.
Императрица, усаженная через два стула от меня, между Соколом и батей, всё смеялась, что попала с корабля на бал. На самом-то деле она явилась князюшек проверить, пока у неё в госпитале выходной, а тут… Но когда все наелись, напились чая-кофея и разбрелись по дому, она их всё-таки посмотрела. И довольно долго беседовала с матушкой и Айко. Ещё бы! Культя-то Иванова длиннее стала. Ажно на пять сантиметров! Петя здорово на поправку пошёл, и у Серго с ухом, вроде, подвижки наметились.
Айко призналась, что активно подключила к лечению своих дочерей — ради их тренировки и общей пользы — и исцеление идёт такими скоростями, что даже ей непривычно.
— Нам непременно нужно сплотить усилия и объединить накопленный опыт! — сказала Елизавета Сергеевна решительно. — Я временно забираю вас к себе. И лис, всех трёх! Поработаем со сложными случаями!
Но все отъезды случились чуть позже, через недельку, а пока…
Пока мы принимали гостей из Линца, и они как будто всё никак не могли поверить в настоящесть происходящего.
Сокол на неделю освободил Хагена от послеобеденных часов. Тот как раз получил в салоне «Товарищества механических конструкций» свой автомобиль и возил родителей, брата и жену по всяким нашим достопримечательностям — в театр, в художественную галерею, в концертный зал музыкального общества.
— Непременно в зоопарк съезди, — посоветовал я. — Там кажный день в два часа бегемота кормят, своди матушку посмотреть. Дамы на бегемотов очень положительно реагируют. И сфотографироваться не забудь! А то они через день да каждый день сомневаются: не спят ли? А так вещественное доказательство будет.
— Точно! — обрадовался Хаген. — Там как раз тёплый павильончик поставили. Фото с обезьянкой.
Это разумно. Люди фотографироваться во всякое время хотят, а не только летом.
В общем, гостили у нас дойчи целую неделю, приятно проводили время и остались в полном восторге. Назад поехали со всякими подарками и гостинцами. А я задумался: вдруг сон мне в руку был? Может и впрямь у нас в Карлуке немецкая улочка выстроится? Как знать.
Как только гости отправились в обратный путь, маман перестала себя чувствовать до крайности нужной, чтоб поддерживать Марту. Полагаю, что у них с императрицей была какая-то договорённость, потому как в определённый день они с Айко объявили, чтобы их не теряли, прихватили Сэнго с Хотару, заперлись в травяной избе и… благополучно исчезли.
Маманя-то к следующей пятнице вернулась и засела в травной избе, строчить чего-то и новые смеси составлять. А лис ещё с неделю не было. Вернулись — паиньки паиньками. Вообще шкодить перестали. Хаген случайно услышал — младшая жаловалась маме: не хотела больше к тёте с холодными глазами, уж лучше у доброго дяди Коршуна…
А я подумал: ну раз уж дядя Коршун добрый, то неплохо бы мне в тренировках по рукопашном бою помогать. Не всё же на стройке ловушки организовывать? Тем более, что самых злостных несунов они уж выявили, состав бригад почистили, а на верхних уровнях строительства у Силы Петровича и так всё неплохо было.
Жизнь наша тем временем приобрела размеренный вид. Всё устаканилось, вписалось в привычные расписания. Из новостей разве что на Швеца с Пушкиным пришли приказы о производстве их с учётом высшего образования, специальных изобретений и проявленной воинской доблести в хорунжие.
«Пуля» продолжала бегать по военным рейсам, уходя в час ночи каждую среду и возвращаясь в четверг около одиннадцати утра. После нескольких регулярных рейсов информация о пути следования начала неизбежно просачиваться. Из Иркутска «Пуля» шла в Кайеркан, оттуда — в Индию (тут уж несложно догадаться, в новые русские владения, названные Бидарской губернией, где происходила добыча рубинов особого цвета, называемого «голубиная кровь»), а потом уж возвращалась в Иркутск. Здесь выгружала пассажиров, часть из которых уже ожидал санитарный транспорт, а остальных размещали в казармы у военного порта и в течение недели рассылали по разным направлениям.