Я сперва не понял, при чём тут это. Пока не началась, собственно, синема.
Картинка безбожно дёргалась. Понятно было только, что кто-то бежит по тёмным каменным переходам, подсвечивая себе трясущимися ильиными огоньками. Слышно было пыхтение и топот нескольких пар ног.
Внезапно стало ослепительно ярко, и чей-то задыхающийся голос закричал:
— Мы находимся на верхней галерее Бидарского штаба!!! — В кадре заплясали серые полосы, проявился каменный щербатый парапет. — Крепость подверглась неожиданной массированной атаке! Кажется, эта лавина никогда не кончится. Господа, я надеюсь, найдётся кто-то, кто разыщет и проявит эту плёнку.
Они не надеялись выжить, — понял я. Снимали и не надеялись выжить!
Камеру тем временем продвинулась вперёд, настраиваясь на дальний план…
На позиции русских казаков накатывали бесчисленные волны. Вот по-другому не скажешь. И кого там только не было! И обезьяны совсем разные, и какие-то собаки, и змеи. Да проще сказать, кого там не было! А не было — людей. На нас сплошной лавиной шла природа Индии. Только направлял её чей-то изощренный, злой разум.
Оборона рудника огрызалась совместными залпами винтовок, редкими плетями пулемётных очередей. И я снова подумал: да сюда бы побольше, побольше стволов! И миномёты бы ещё… И простые казачки справились бы!
Кровавыми уступами было видно, где стояли мои родственники. Они возвышались подобно белым скалам, о которые кровавым прибоем разбивалась многочисленная живность. А вон барс мечется, словно угвазданная в красном молния. Или там, где мимо Артёма и Павла протискивался кто — его встречал конь. Ядрёна колупайка, какой это был конь! Как тот, из старой детской книжки — «из глаз огонь, из-под копыт пыль летит…» — только не пыль летела, а покромсанные здоровенными тарелками копыт клочья.
Страшное синема. И, кажись, скоро это нам предстоит попробовать. За себя-то я не очень переживаю. Повидал кровушки. А вот Саня да Антоша — там непонятно. Да еще эти два певца новые. Как их? Вот же память дырявая на имена! Спецом полез в карман кителя, за блокнотиком, куда старался записывать новые имена. А то забудешь — позору не оберёшься. Кажный человек, он к своему имени-отчеству неравнодушен. Ежели позабыл ты его да перепутал — обида. А зачем она нам, когда одно дело делаем?
ОБЧЕСТВО — СИЛА!
Пока кино смотрели да обсуждали — дело уж к обеду. А это что значит? Значит, можно Афоне позвонить. Узнать, как там дела. Чтоб в курсе держал.
Забежал в коммутаторскую. Давешней барышни за стойкой нет. Сидит другая. Тоже симпатишная и тоже кофей потребляет. Поздоровался, представился.
— Я вас узнала, — говорит. — А меня Лариса зовут.
— Весьма приятно, Лариса. А не могли бы вы вашей сменщице книжечку передать? Я вот брал у неё.
— Конечно-конечно, оставляйте!
— Извольте, и благодарность от меня передайте. А на сей момент свяжите-ка меня с Иркутском.
Надиктовал ей адрес, а дамочка тумблерами да кнопками своими щелкает, сама же, смотрю, из-под пушистых ресниц на меня искоса взгляды жгучие бросает.
— Милочка, долго ещё?
— Занято у них всё время. Словно сговорились! О! Пробилась! Берите трубку.
В трубке сквозь помехи и треск послышался усталый голос Афанасия:
— Товарищ-ство «КТК», слушаю!
— Привет, зятёк. А куда секретаря дел?
— И тебе не хворать. Задал ты нам работку! А секретарь? Людям же тоже спать надо! Вон, в коридоре на кушетке дрыхнет. Щас меня второй секретарь сменит, и я тоже спать — полтора суток глаз не сомкнул. Тут такое творится!
— Чего творится-то? Ты меня не пугай!
— Так после твоих звонков мне да Великому князю — началось! Всё обчество иркутское поднялось. Ты не думай. Фамилия Коршуновых и раньше уважением пользовалась, а опосля как ты герцогом стал, да после синемы с громадиной японской — вообще… Короче, докладаю тебе, твоя светлость: уже сегодня утром ушли три грузовых борта. И только один — «Дельфин». Два других — на средства иркутян наняты! Но тоже бывшие военники, так что бодро пойдут, не отстанут.
— Я, братец, честно говоря, на «Пулю» рассчитывал. Думал, нынче уж артиллериста нашего обрадую.
— «Пуля» тоже ушла уже, ещё в ночь. Часа через три у вас будет. Только там, брат, не до цемента, она и так набита получилась. Там полсотни пулемётов, больше достать пока не смог, извини. Зато патроны тож в достатке, к каждому. И вода под завязку. Чёт наши как про нехватку воды услыхали, заорали, что её первым делом доставить надо. Дескать, на сухарях без разносолов протянуть можно, а без воды — хренушки! С цементом сегодня — извини, не вышло.