И всё равно лорд Престон решил, что нашёл свой Клондайк. Он принялся возить в Бидар каторжников партию за партией целыми грузовыми дирижаблями — «на искупление грехов», так это называлось. И действовал весьма ловко, пока однажды кто-то из летящих на рудник каторжан не подслушал странный разговор (как хотите, а информация всё равно начала просачиваться). Сперва он, конечно, ничего не понял, но находясь на руднике, среди изменяющихся соседей — сообразил, какой оборот приобретает дело…'
— Та-а-ак, понятно, — протянул я, пробежал письмо глазами до конца, смял в руке и подпалил ильиным огнём.
— И что это? — спросил Петя.
— Человек Христом Богом просил, — пояснил я. — Но объяснить я могу.
Я в деталях пересказал содержание письма, закончив:
— Рубиновые люди подняли бунт. И на их усмирение были призваны все шагоходы, которые только смогли пройти по шахтным туннелям. Их оттеснили в глубину того штрека, который мы считаем восьмым, потом туда согнали всех оставшихся каторжан, включая последнюю привезённую партию, и замуровали.
— А зачем последних-то туда загнали? — не понял Петя.
— Надо полагать, чья-то светлая голова вычислила, что чем больше элементалей… ну, рубиновых — тем более они вялые.
— И как бы они выжили? — Петя сморщился, предвкушая неприятный ответ. — Фу, не говори! Опять гадость какая-нибудь.
— На самом деле, про это тут ничего не написано. Но наверняка какая-то гадость.
— Между прочим, когда нам сообщили о вскрытии восьмого штрека, — припомнил Иван, — ни о каких мумифицированных телах или скелетах речи не шло. Значит…
— Значит, они куда-то делись, — подытожил Серго. — Может, от испуга скушали друг друга? Извините, друзья, за чёрный юмор. Давайте-ка карты ещё раз глянем?
Мы снова сравнили карту шахт и крепости целиком и убедились, что восьмой штрек действительно ближе всего подходит к центру аномалии.
— И тем не менее, это — совсем не тот, древний забой, о котором говорили змея и тигрица, — Серго упрямо выпятил подбородок. — Древний, я свой клык готов поставить — натурально в центре этой схемы. Во всяком случае, очень близко к нему. И этот элементаль, который вчера вырвался — он вовсе не из индусов! Это каторжанин-англ из тех, которых загоняли в восьмой штрек шагоходами.
— Получается, где-то там, — подытожил Иван, постучав по отметке восьмого штрека на карте, — мы имеем вовсе не две дюжины, а потенциальную рубиновую армию из бывших английских уголовников? Великолепная перспектива!
— То-то англы отсюда бежали, а при первой представившейся возможности всучили эту радость нам! — возмутился Витгенштейн.
— А ведь где-то там, на глубине, возможно, ещё жив кто-то из тех, древних… — добавил я.
Серго посмотрел на всех нас по очереди:
— И что дэлать будэм?
— Что дэлать-что дэлать? — Иван потёр подбородок. — Завидовать будем тем, кто во всё это не встрял!
ЕЩЁ ПОВОД ПОДУМАТЬ
Спать я направился к своим шагоходам — за ограду. Рядом с машинами сидели надутые Сэнго и Хотару, а Айко со строгим видом мешала в большом котелке чай с какими-то травками. Пахло вкусно.
— Ну и чего куксимся? — спросил я, подсаживаясь к костерку. Правда, не слишком близко, чтобы жар от огня не палил, и так еле вечерней прохлады дождался.
Лисички переглянулись.
— Мама не пускает нас в шахты! — наябедничала Хотару и ещё пуще надулась.
— А вы хотели?
— Да! Хотели посмотреть! — заторопилась Сэнго. — Там что-то трещит и вздрагивает. Интересно же!
— А она говорит: нельзя! — снова пожаловалась Хотару. — А мы бы под невидимостью!..
— И ещё раз скажу, — спокойным наставительным тоном перебила её мать. — Нельзя! Невидимость не защищает от аномалий. Что будет, если в глубине этой шахты кончатся ваши волшебные способности? Вы подумали об этом?
Хаген, сидящий на другой стороне костра, с тревогой на меня уставился. Ну вот! И у этого включился режим няньки! Хотя я тоже хорош. Аномалия блокирует магию, сбивает работу артефактов или быстрее их разряжает. Все были уверены, что она не влияет на природные свойства, а оборотничество — именно свойство!