Уж Сэнго с Хотару натаскались этой ночью — до полного опупения. Зато у Сэнго появился третий хвост! Теперь она восторженно вопила и нарезала круги над двором.
— Может, зря ты отказываешься? — подколол я Айко. — Шестой хвост, глядишь, и заработала бы?
Но она только фыркнула:
— Шестой хвост таким усилием не получишь. Тут нужны большие… — она покосилась на меня и слово «жертвы» повисло в воздухе невысказанным, — большая битва. И скорее всего, не одна.
Спорить я с ней не стал. В конце концов, кто у нас по хвостам специалист?
ПОЛОЖЕНИЕ ДЕЛ МЕНЯЕТСЯ
Мы уж думали, на этой ночи шахты исчерпают себя, и рубиновые элементали уже закончатся. Как бы не так! Гора снова скрежетала, скрипела и бухала. Земля вздрагивала и вибрировала под ногами.
— Да сколько ж их там понагнали⁈ — удивлялись казачки. И я был с ними вполне согласен — это ж сколько в том штреке было замуровано народу?
Однако на поверхность больше никто не выходил. Что-то происходило внутри, и периодически оттуда доносились совершенно душераздирающие вопли. Кто бы там ни ожил, им явно было не до нас, и атаман велел прекратить вещать в рупоры, сохранив только наблюдение за входом с галереи.
Гарнизон потихоньку привыкал к новому положению дел. Дав курсантам отдохнуть сутки после сражения, Иван снова вернулся к идее расчистки зоны отчуждения, и вокруг крепости закипела работа.
Между тем до нас добрался очередной конвой из Бидара, доставивший самые разнообразные грузы и новости, среди которых была занимательная: два удивительных существа, полыхающих красным огнём (тут все, конечно, насторожились) нанялись в охрану к правителю Биджапура, стоят на охране парка, и их представляют ифритами!
— Не иначе, сбежавшие стату́и на работу пристроились, — судачили казачки́.
Обсуждали новость и мы в «Святогоре», неся свою службу в охранении.
— Мне, братцы, правда, не совсем ясно, — начал я, — зачем бывшим каторжникам такая работа?
— Тоже удивляюсь, — поддержал меня Петя. — Нужд у них в человеческом понимании никаких не осталось. Смысл подряжаться в услужение?
— Разве что раджа Биджарпура обещал им обратное преображение в людей? — предложил вариант Сокол.
— Тогда это сразу невыгодно будет самому ражде Биджапура, — не согласился я. — Ему интересно перед другими хвастаться, что при его дворце аж два ифрита служат. А превратит он их в людей — и что?
— И всё, — хмыкнул Сокол, — фига с маслом. Да и ресурсов у него таких нет, я подозреваю.
— Может, он и не собирается вовсе даже пытаться их превратить? — выдвинул версию Петя. — Наплёл им с три короба, да и всё. А потом скажет — ну не получилось…
Мы вспомнили старый анекдот и дружно заржали, сочтя Петину трактовку событий самой жизнеспособной.
Гору лихорадило более недели. Потом всё стихло.
— Может, они тоннель прорыли и ушли? — высказал идею в порядке бреда Петя. — Ну а что? Их теперь мало, не то, что раньше, когда они все безжизненными тряпками валялись. Как начнут туннели рубить!
— Ты придумал тоже! — не оценил идею Иван. — Они ж как сумасшедшие кидаются на всё. Чтоб туннель мастерить — договариваться уметь надо.
— Ну смотри, — не сдавался Петя. — Вот те двое сперва тоже как бешеные и бежали, и кидались. А потом полежали сутки — и маленько соображать начали. Пока до Биджапура дошкандыбали — а это прилично далеко, сколько они шли? Сутки? Двое? — стали даже договороспособны. Они ж там парк стоят караулят по своей воле.
— Кстати, — озвучил я промелькнувшую мысль, — может, и не по своей! Мож, у раджи тамошнего артефакт есть какой-нибудь сверхмощный, он этих элементалей и привязал?
— К месту? — прикинул Иван, выпятив губу.
— Или к месту, или к себе. Служить заставил как-нибудь, тут у них это тоже в традиции.
Так или иначе, это не решало вопрос тишины.
Атаман собрал совет офицеров, на котором Иван, как и следовало ожидать, немедленно предложил кандидатуру «Святогора» (и самого́великого князя внутри него, естественно) на обследование состояния рудника.
— Иван Кириллович! — укоризненно посмотрел на него атаман. — Вы б говорили да не заговаривались! Если я вас в такую разведку отпущу и — не дай Бог! — что-то с вами случится…
— Я же добровольцем! — возмутился Иван.
— Вот и я сразу поеду куда-нибудь в хорошее место после этого… добровольцем, — проворчал атаман. — И, боюсь, не я один.
Сокол надулся, а Хаген тут же сказал: