— А ты как полагаешь, если аж через глаза лезет? Так! — Сокол коротко выдохнул и достал из внутреннего кармана ещё одну стеклянную снежинку. — Всем молиться.
— Да что ж т… — раздражённо и устало начал император и осёкся. — Господа! Прошу за мной! Василий Георгиевич, и вы не отлынивайте, это, похоже, по вашей части!
В пещеру высыпал десяток человек, при виде окружающей красоты и богачества немедля принявшийся охать и ахать. Но все они постепенно замолкали, потому что государь, разглядев Ивана, замер неподвижно, вперив в него взгляд. Почти такой же горящий, как и у племянника, да-да.
— И что это такое? — спросил наконец Андрей Фёдорович в совершенной тишине.
Сокол слегка откашлялся:
— Нам нужно было срочно предпринять что-то, чтобы местная аномалия не переполнилась энергией. И мы рассудили, что необходимо примерно повторить действия, произведённые мной в Сирии на месте той исчезнувшей аномалии. Ну… раз это действительно я…
Тишина стала осязаемой. Император повёл рукой, и справа от Ивана открылся портал, за которым показался стол и сидящая за ним Елизавета Сергеевна, что-то записывающая в толстый журнал, хмуря бровки.
— Лизонька, — позвал государь, скрипнув зубами, — срочное!
Я думал, он прям щас племянничка пинком в тот портал выпнет, но государыня шустро вскочила и перебежала к нам.
— Эт-то что ещё за фокусы⁈ А ну, рассказывайте! В подробностях.
Словом, следующий час получился очень насыщенным. Из приятностев в нём было две вещи: нам сразу не оторвали головы и второе — писать объяснительные было проблемно по причине глубоких порезов пальцев, и государыня императрица мимоходом нам их залечила.
В остальном это был сущий дурдом. Мы писали. Потом строгие дядьки с большими погонами и без искры в глазах читали нашу писанину и задавали дополнительные, очень въедливые вопросы.
Императрица расспрашивала Ивана, потом нас — всех по очереди. Вызвала ещё несколько специалистов, и все тоже нас всех расспрашивали, так что у меня голова кругом пошла.
Другие дядьки — с несколько безумным выражением во взгляде, отличающем обычно увлечённых научных деятелей — расспрашивали Дханука и его товарищей. Все ратнаияки теперь умели говорить по-русски (а также по-немецки, по-английски, по-арабски и… какие там языки ещё знал великий наш князюшка? — вот всё ровно в том же объёме в го́ловы этим ратнаиякам и впихнулось). Спрашивай не хочу! Очень удобно.
Через некоторое время, поглядывая за ними краем глаза, я понял, что учёные уже здорово столковались с элементалями и ходят по залу, рассуждая, какие из предметов можно убрать или передвинуть, не повредив общей энергетической структуре Сердца горы, чтобы натаскать сюда столов и оборудования. Они собирались устроить здесь лабораторию! Хотя чему я удивляюсь? Это же логично, если господа профессора́собирались изучать Бидарскую аномалию.
Вокруг Ивана, изображающего маяк в ночи, непрерывно толокся целый консилиум, они облепляли его какими-то датчиками, просвечивали приборами, брали кровь в разноцветные пробирки и совершали прочие неприятные малопонятные манипуляции. Потом, к моему ужасу, все эти процедуры начали проделывать и с нами, участвовавшими в ритуале отпивания аномалии.
Вообще-то, профессора вместо «ритуал» использовали слово «процедура» и относились к произошедшему как-то совершенно обыденно, и это меня даже немного успокоило. Более всего учёных интересовало, как оно работает, и их деловитость внушала определённые надежды, что в итоге они во всём разберутся и всем станет хорошо.
Что меня удивило — Ивана никто не собирался срочно эвакуировать. Напротив, произведя все доступные им замеры, консилиум пришёл к временному выводу, что лучше бы его никуда не перемещать. Мало ли, как его организм поведёт себя в удалении от аномалии? Опять же непонятно было — как аномалия среагирует на удаление Ивана? А вдруг тут всё шарахнет в разные стороны?
И доктора, и представители магоисследовательских институтов страшно оживились и обещали в трёхдневный срок сколотить две выездные группы и явиться сюда, чтобы изучать аномалию, ратнаияк, и до кучи — Ивана и всех прочих людей, приблизившихся к центру магических возмущений — Сердцу горы и восьмому штреку. А пока оставить на месте аномалии двоих дежурных, чтобы фиксировать все возможные изменения в дневники.
Судя по обрывкам реплик, переходящим в крики и едва ли не потасовку с вырыванием волос за возможность в эти три дня остаться дежурить в Сердце горы, господа учёные пришли в восторг от близости возможного магонаучного открытия — вернее, целого ряда открытий!