— Да все кладовщики, что мне по сей день встречаются — Семёнычи. Все какие ни есть, в Сирии, в Новосибе, на Дальнем Востоке. Их что, специально подбирают?
— Не знаю, — развёл руками капитан, — но наш Семёныч, он всем Семёнычам — Семёныч! Это я вам, ваша светлость, гарантирую! О! А вот и он! Щас мы его спросим! С пристрастием! А ну!.. — ткнул капитан пальцем во вбежавшего на мостик моряка (так-то его можно было за брата боцманского принять — такой же невысокий и такой же квадратный). — Давай, поясни его светлости, — капитан кивнул на меня: — ты специально? Специально⁈
— Да я вовсе не хотел, так случайно получилось! — зачастил кладовщик. — Разгрузку торопят, беги туда, потом сюда, потом заправка опять же… Недоглядел! Но мы же в обратку как раз на Бидар пойдём и всё выгрузим! Викентьич, да разве я без понятия? Это ж общественное имущество! Не личное даже, там хоть деньгами откупиться можно! А тут полгубернии деньги собирали, и мы… И-ех! Да я уже кому надо хвосты накрутил — ей-богу, всё выгрузим!
— Та-ак! Стоп. Теперь по порядку. Ты вначале ответь его светлости, почему ты Семёныч, а потом ты мне про груз подро-обно всё расскажешь, — зловеще остановил тираду Олега Семёновича капитан.
— В смысле «почему»? Папу Семёном звали, ну и я… — он развёл руками.
— Вот видите, никаких заговоров нет, ваша светлость! — уже в открытую смеялся Сергей Викентьевич.
— Ну не знаю, не знаю… Вот все ж поголовно! — протянул я.
— Господа, посмеялись и будет! — Боцман повернулся в кладовщику дирижабля и спросил: — Сколько у нас топлива?
— На пятнадцать тыщ. Это если без форсажа. Если с ним — восемь тыщ, не более.
— Ага. А мыло есть? — внезапно спросил боцман.
Зачем им мыло? Непонятно.
— Есть, как не есть. Ящика четыре. Четыре с половиной, — поправился кладовщик. — Я его на кофе выменял.
— А ещё какие мыльно-рыльные? Ну там чтоб пол мыть? — продолжал допытываться боцман.
— Костя, ты нормально поясни мне, чего надо-то? Может в порт какой сесть — докупиться срочно?
— А я тебе, Олежа, скажу — Летим голкондского раджу кончать. Нет, — вскинул он руку. — Не брать Голконду, а только раджу грохнуть.
— Отрядом что на борту — невозможно. — Отчеканил суперкарго. — Невозможно!
— А если у тебя будет пять минут невидимости прям над голкондской крепостью? — протянул голосом искусителя Константин Иванович.
— Невозможно укрыть такой крупный объект… Ты щас реально? Пять минут? ПЯТЬ МИНУТ?
Ситуация повторилась. Только кладовщик ходил кругами и только что ногами не топал.
— Значит так. Предварительный анализ — шанс на удачное завершение операции шестьдесят восемь процентов. Потери нападающей группы — восемьдесят процентов. Потеря дирижабля двадцать четыре процента. Предварительный доклад закончил.
— Вот и молодец. А теперь давай думать, как процентики под приемлемые подогнать. Вы не удивляйтесь, ваша светлость, Олег до гражданки был нашим штатным аналитиком, — капитан хлопнул Олега Семёновича по плечу.
— Ага, а потом из аналитиков в кладовщики? — удивился я.
— Илья Алексеевич, вы не представляете, как я на этой должности душой отдыхаю! Тут всего-то и надо — считать уметь. Ну и за экипажем следить, тут не без этого. Значит, тебе мыло понадобилось, Костя? Ясненько-понятненько. Считай, четыре бочки двухсотлитровых у тебя есть. Как раз для отступления.
— Нормально! — обрадовался боцман.
— Да что вам это мыло далось? — мне всё труднее становилось следить за беседой.
— Можно сделать примитивный аналог напалма. Ну… не совсем напалм, так, недоразумение. Но горит хорошо, к стенам липнет и тушится плохо, — пояснил Сергей Викентьевич.
— С размахом планируете, я смотрю.
— А как же! А как же иначе-то? — усмехнулся боцман.
Но тут Семёнычу удалось удивить даже их.
— А ещё у меня… ну — у нас… есть четыре новейших двухсоткилограммовых фугасных бомбы, — пробормотал суперкарго, смущённо ковыряя ботинком пол кабины.
— Чего? — так же шёпотом протянул капитан. — Чего у нас есть?
— Четыре английских бомбы. Я их в Калькутте на серебро выменял. На английских складах сплошь индусы работают, им серебро интереснее бомб. Подумаешь, в первый раз, что ли, что-то у них теряется. В крайнем случае на наводнение спишут, у них недавно было.
— А серебро у тебя отку…
— На сахар в Раждастхане поменял… — покаялся Семёныч. — Мы там кофиём для князя Витгенштейна докупались, когда в Бидаре закончилось, вот мне между делом и предложили. Там же рудники, серебра этого, как грязи. По бросовой цене отдают, а если меняться — ещё выгоднее. У меня сахар чуть не с руками оторвали.