— А чего я ещё-то? Больше ничего особого и не было.
— Ага. Не было. Совсем. Лисы в подчинении. Взятый на коготь «Кайдзю», убийство голконского раджи, воскрешение убитых казаков. Не-е-е, совсем ничего рядом с тобой не было! Конечно, что-ты!
— Ладно, хватит ёрничать. Осознал. Был неправ. И что ты по этому поводу предлагаешь делать?
Витгенштейн замолчал.
— Только между нами. Теперь, когда Сокол вновь «подзарядился», я просто не знаю, что с вами делать! Вы же вместе — просто ходячая аномалия. Зачем нам бидарская, я даже не понимаю. Это вашу парочку надо изучать! Благо все ваши, э-э-э, экзотические деяния направлены на благо России. А если нет?
— Ты говори, да не заговаривайся! Щас как тресну, не посмотрю, что контуженный недавно! Во вред России? Да я сам себя грохну, первый, если только мыслишка такая проскочит! Охренел в конец, ишь, «во вред России»! Кажись, кое у кого ролики с рельсов послетали!
Чего-то он так меня разозлил, что я выскочил из шатра и пошёл искать Ивана. Поделиться, так сказать, Петиными опасениями.
ГРУСТНЫЙ СОКОЛ И ВОПРОСЫ УЕДИНЕНИЯ
Сокол нашёлся на верхушке самой высокой башни. Сидел за раскладным столиком, сумрачно пил кофе, заедая индийскими сладостями. Рядом на маленьком стульчике сидела Хотару и тоже лопала сладости — с гораздо большим энтузиазмом, а кофий у неё был так, чисто для проформы.
— Сманиваешь моих лисичек? — сварливо начал я. — Мало того, что против России злоумышлять можешь, так ещё и на лис позарился?
— Чего это сманивает? Ничего и не сманивает! — затараторила младшая лисичка. — Мы сегодня по очереди кофе пьём и дядю Сокола охраняем! И мама, и Сэнго! Теперь моя очередь! Вы зачем ругаетесь, дядя герцог? Мы теперь хорошие! Мы теперь белые!
— Ой, остановись, егоза! Вот же тарахтелка, — Сокол поставил кружку на стол. Подвинул тарелку со сладостями к Хотару и хмуро сложил на груди руки: — Чего это ты за пассаж про злоумышление против России завернул?
И эдак грозно глазками своими красными блеснул. Страшно, так-то.
Пришлось пересказывать, что из сумбурного объяснения Витгенштейна понял. Иван задал пару вопросов. Потом белозубо улыбнулся и откинулся на спинку стула.
— Так радоваться Пете надо, а не тревожиться!
— Не понял?
— Чего ты не понял? Мы с тобой любим нашу родину чистой и беспорочной любовью. — Я поморщился от превыспренности формулировки, но вынужден был мысленно согласиться, что так оно и есть. — Мне вся эта мишура вроде власти с детства не нравилась. Ты всё время ноешь, что герцогство это тебе нахрен не сдалось… А знаешь, чего все эти псевдореволюционеры хотят? Власти. Власти и побольше! Тебе надо? — я яростно замотал головой. — Мне тоже нет. Значит — что? Значит, эта самая энергия, которая там куда-то просачивается, просто обязана обеспечить мне сохранение нынешнего статус кво в империи. И вообще, долгих лет императору!
— Виват! — откликнулся я.
— Виват! — раздалось сзади.
— А вот и смущатель умов неокрепших, — заворчал Сокол. — Иди сюда, Пётр Петрович. Бить тебя буду! Нашёл, тоже мне, парочку желателей зла России-матушке! Мы с Коршуном, так-то неоднократно за неё кровь лили!
— Среди декабристов тоже были военные герои, — угрюмо ответил Пётр.
— Ты меня в прекраснодушном идиотизме не обвиняй, ладно? А там через одного были!
— Хорошо, не буду. Но страшно мне! Если ваши желания объединить…
— Всем врагам — хана! — отбрил его Сокол.
— Ну и слава Богу, коли так! — закончил Петя.
На второй день после прибытия я осторожно поинтересовался у Ивана:
— Слушай-ка, братец, была у меня тут мысль, дедами подсказанная, личную герцогскую армию организовать.
— Прям армию? — удивился Сокол.
— Не, это громко, наверное. Отряд — так вернее. Но в свете последних учёных изысканий переживаю я, как бы разговоры ненужные не пошли. Если даже Петру такая гадость в голову пришла…
— Так набери просто отряд охраны Коршуновского Железногорского рудника побольше — и все дела.
— С отрядом охраны, видишь ли, международные визиты наносить неудобно.
— Вот сейчас не понял…