— Да вроде ничего.
— И что это было? — спросил Хаген.
— Не знаю. Перепсиховал, может?
— Я думал, ты их сейчас кусать начнёшь, — с облегчением засмеялся Серго. — Как они на тебя кинулись! Как куры на кормушку!
— Ужас, — я поёжился. — Нет. Больше я туда — ни ногой!
Не знаю, натурально, что это со мной было, но приехал я домой и сразу спать ушёл. Вот как вырубили меня. И проспал часов десять — чисто как дрова.
Проснулся — более-менее. Слышу, в малой гостиной разговаривают. Серафима, Лиза и ещё голоса. В порядок себя привёл, вышел — о! Точно — Лизавета приехала, да не одна — привезла с собой портниху, Марту позвали и сидят вчетвером, модные журналы разглядывают.
— Та-а-ак, братец! — Лизавета, завидев меня, тут же подскочила и заторопилась обниматься. — Дай-ка, гляну на тебя внимательно.
Внимательно — это, надо полагать, по-целительски. Я ж говорил, что она после первой поездки в Кайеркан в даре сильно подросла? Ну вот.
Чувствовал я себя под её докторским взглядом, как бумажная купюра, на которой водяные знаки выискивают.
— Нда-а-а, — протянула она, — не нравится мне это. Скажи-ка мамане, чтобы чай пятый номер тебе заварила.
— Что ещё за номер? — подозрительно скривился я. — Опять противный какой-нибудь?
— Я вот тебе дам, «противный»! Сказано — пей и не ерепенься!
— И, Илюш, — Серафима рассеянно протянула мне ручку для поцелуя, — помнишь тот сирийский шёлк, розовый с завитушками? Принеси, мил-сердешный друг…
Ага. Когда жена на былинный лад сбивается, ей лучше не перечить. Это значит — вся в мыслях. И чего-то там такое грандиозное соображает. Лучше сразу сходить и шёлк искомый принести. Ноги не отвалятся.
Да и вообще, чего мне, жене шёлка жалко? Тут у нас, скорее, наоборот…
Это ж в столицах нынче моды пошли дурные. На кажный выезд новые платья шить. А под новый наряд нужно что? Правильно, подходящие украшения. Какие громадные деньги тратятся впустую совершенно! Ум за разум заходит.
Мы, как можно догадаться, вовсе не бедствуем, но когда я в шутку спросил Серафиму, не собирается ли и она теперь столь строгих стандартов придерживаться, она бровки так строго сдвинула и говорит:
— Это было бы некрасиво. Иркутск не так богат. Как я буду выглядеть перед знакомыми, которые не могут себе этого позволить? Как выскочка?
И не поспоришь тут.
Поэтому у Иркутских дам в ходу были разные мелкие красивые штучки, чтобы, как говорили мои сестрицы, «освежить образ» — палантины, шали, кружевные или расшитые сумочки, которые дамы сами могли и рукодельничать. Рюшечки новые пришить. Ремешочки там… Чем ещё барышни украшаются? В общем, всякими штучками, которые для мужчин сливаются в одно «красиво».
А если мода совсем менялась, не гнушались и перешить под новый фасон.
А вот сегодня, кажется, предстояло что-то серьёзное…
Так вот.
Дошёл я до маман, сказал про сбор номер пять. И что-то так она на меня тревожно посмотрела, не понравилось мне. Нашёл отрез розовый с завитушками. Несу. Иду, никого не трогаю.
Смотрю, в кабинете, спиной к двери приоткрытой, сидит Витгенштейн и трясётся. Я испугался — к нему. Думал, снова приступ! Контузия вернулась!
— Петя! Петя, мать твою! Что случилось?
А он…
А он ржёт! Я аж отрез уронил.
Вы когда-нибудь видели, чтоб Его Сиятельство князь Пётр Витгенштейн, который — на минуточку! — помогал своим аналитическим умом папане своему…
*да и вообще, по-моему, помогал со всякими бумажками как минимум двум конторам (но об этом тс-с-с)…
Так вот, этот самый князь беспардонным образом ржал. Ржал, стуча кулаком по опять же каким-то бумажкам, отложив в сторону свое артефактное пенсне… Ржал, аж подхрюкивая, со слезами на глазах, всхлипами и ойканьями.
— Петя, ты чего, ау⁈
— О! Вот он! Свадебный Ворон. Нет! Свадебный Коршун… Нет! Свадебный Посылатель!.. — и опять, скотина, ржёт! И от смеха аж икает!
— Напугал ты меня до полусмерти, мерзавец!
А Петечка только головой крутит и бумаги мне двигает:
— На, читай! — вроде как силов у него уже не осталось. И хихикает с присвистом. Как есть гад!
Начал читать. Пачка донесений от Отдельного корпуса жандармов. Ага. Посвящены все разным мелким происшествиям касающихся наших Сиятельств — ну и ко мне тоже. Оно и понятно. Охрана она такая. Должна быть многоуровневой. Как там полковник говорил, аж три тыщи народу? Сейчас-то, скорее всего, и поболе. И вообще, я не удивлюсь, ежели половина населения Карлука заключило негласный договор на нашу охрану. А что? В последней диверсионной французской атаке казачки неслабо помогли. Сейчас если ещё правильно всё организовать, так деревня вообще в крепость превратится. А в охране императорской организовывать умеют — моё почтение.