Капитан присел на стол и задумчиво покачал ногой:
— Ваша светлость, полагаю, мы сможем это устроить, но с одним непременным условием, — он выдержал мой хмурый и подозрительный взгляд и завершил: — По окончании дуэли все фигуранты должны остаться живы. Пусть еле-еле, пусть не совсем, но тем не менее. Я обязан обеспечить работу системы правосудия. В конце концов, каждого из них ждёт не только каторга, но и штраф. А если мошенничество будет признано крупным — и изъятие в казну имущества.
Я поколебался.
— Хорошо, будут живы. Но мне — списки всех обманутых и внесённая ими сумма.
— Хотите лично восстановить справедливость?
— Хочу.
Директор брачной конторы с разинутым ртом следил за этим торгом. Кажется, до него только сейчас окончательно дошло, кто я такой.
— Договорились! — сказал капитан, вставая. — Грузите их, ребята!
Директора и охранника поволокли под белы руки.
— Я пойду сама! — донёсся сердито фыркающий голос старшей дамочки. Младшая истерически рыдала. Кто-то уже таскал по коридору коробки с бумагами из регистрационного кабинета. Кто-то производил обыск в других помещениях.
Мы вышли на улицу. У входа собралась изрядная толпа зевак, да и из книжного магазина, дверей других лавок и контор и даже из окон выглядывали любопытствующие. Люди испуганно перешёптывались по поводу изрядно окровавленного директора — с царапин-то, образовавшихся, пока я с него рубаху с пиджаком сдирал, понатекло. Когда унтер развернул его, чтобы сопроводить в будку, публика дружно ахнула — полоса на месте выхваченного ремня кожи хоть и блестела подживлённой прозрачной плёнкой, но страшно выделялась красным. Потом полюбовались, как заталкивают в фургон охранника. Внутри почему-то сидели хмурые городовые в наручниках.
— А это кто такиэ, я нэ понял? — спросил Серго.
— Так эти дамочки же верещали, что прибудет полиция, — флегматично пожал плечами Хаген. — Полагаю, у них имелась тревожная кнопка или иной какой-нибудь сигнал. Я только не уверен, что эти блюстители порядка посвящены в детали преступления.
Двери фургонов закрыли, пара унтеров начала покрикивать на толпу с просьбой расходиться.
— Там разберутся, — кивнул Петя. — Виновных накажут, невиновных отпустят.
— Непричастных наградят, — усмехнулся я. — Меня, Петечка, другое интересует. За нами ехали две легковых машины охраны. Откуда будки взялись? И группа задержания, третья по счёту?
Витгенштейн слегка смутился.
— Видишь ли, мы могли бы их и тихо взять… Но опасались повторения чего-либо такого… Уж больно лакомый кусок.
— И решили совместить с акцией устрашения?
Петя покаянно вздохнул, и тут к нам подошёл капитан, взял под козырёк:
— Ваша светлость, хочу вам напомнить о нашей договорённости.
— До смерти не убивать?
— Так точно.
— А что, уже есть имена?
— Да. Наш искромсанный друг внезапно начал обильно давать показания. У вас есть примерно сорок минут, чтобы успеть раньше оперативной группы, которую я обязан буду выслать, как только мы доберёмся до отделения и зафиксируем показания на бумаге.
Он вручил мне огрызок бумажки, на котором кривовато было накарябано: «Фетясов Павел Онисимович».
Мы по очереди заглянули в листочек и дружно пожали плечами. Капитан, въедливо переводящий взгляд с одного из нас на другого, досадливо крякнул:
— Не знаком, значит? А я так надеялся.
— А этот… Апполинарий?
— Говорит, что знает только имя. Зато подлинное!
— И где искать его прикажете?
— Тут не могу помочь, господа. Прошу простить, служба, — капитан ещё раз козырнул и побежал к кабине фургона.
— На почтамт, — сказал Хаген.
— Точно, к Виталию! — хлопнул я по бумажке. — Он всех знает или знает, у кого узнать!
ГАДКИЙ ЧЕЛОВЕЧИШКА
Виталий, завидев нашу компанию, решительно вперевшуюся к нему в кабинет, сначала вскочил и расплылся, а как выражения лиц разглядел, сразу улыбаться перестал:
— Добрый день, господа! Что случилось?
— Случилось, братец, — хмуро ответил я и предъявил ему огрызок бумажки с именем. — Глянь-ка, известен ли тебе сей субъект?
Виталий принял «документ» с тщательно сдерживаемым изумлением, разобрал имя и поморщился:
— Я бы на твоём месте не очень рвался познакомиться с этим господином.
— Не то знакомство, которым стоило бы гордиться? — сразу спросил Петя.
— Именно.
— Да вот видишь ли, — я забрал бумажку и спрятал в карман для сохранности, — очень мне нужно с этим господинчиком пообщаться. Есть, понимаешь ли, к нему некоторые вопросы.