— В чём суть вашего предложения? — строго спросил старший из приставов.
Выступающий одёрнул сюртук и сказал более решительно:
— Я, от себя лично, считаю, что и не надо бы мне забирать этих денег…
— Да бросьте! — перебил его я. — Ещё благословениями я не торговал! Всё у вас хорошо будет, вы на эти деньги лучше супруге на свадьбу хороший подарок купи́те. Там господин главный мошенник со страху аж вдвое украденное возвращает. Так что подходите, подходите, господа, не стесняйтесь!
С дамочками вышло примерно то же самое, только чуть более сентиментально и экзальтированно. К моему изумлению, здесь мне надарили атласных ленточек, открыток с благодарными подписями и даже пару пирогов, с которыми я тут же предложил приставам чаю попить — ну когда барышни по домам разошлись, само собой.
От этакого восторженного общения меня под конец начало слегка подбрасывать, так что предложенный служителями закона чай оказался весьма к месту. Посидели мы с пирогами, успокоились немного.
— А это вы, ваша светлость, сильно придумали — ремень-то у вора из спины вынуть!
— Признаться, я ведь поначалу и мысли такой не имел, — чай у приставов был хорош, и я с удовольствием прихлёбывал из чашки с розами и надписью, выведенной на боку масляной краской кривоватыми буквами: «отд. взыск.» — Потащились мы своими глазами на обнаглевших мошенников взглянуть. А как он начал мне предлагать меня же изображать, по десятке за каждого обманутого — натурально взбеленился. Ну и…
— А знаете ли, что с ним в камере даже лихой народишко рядом сидеть боялся? — вступил в разговор пристав помладше, усмехаясь в усы.
— Поди ж ты, — удивился я.
— А я вам про господина Фетясова предположения строил, — прибавил старший.
— И что же? — поощрительно спросил я.
— Так вот, полагаю, не сбудутся они. Записка тут из тюремного госпиталя пришла. Надпись «ВОР», которую вы ему сгоряча на лбу-то прокорябали, никакими средствами не сводится, ни обычными, ни магичными. А с такой надписью вряд ли он завидным женихом станет…
19. БЛИЖЕ К ПАСХЕ
ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ВОЗМУЩАЕТСЯ И РАССКАЗЫВАЕТ НОВОСТИ
На следующий день приехал наконец-то выпущенный из цепких лап высоколобых научных сотрудников Иван.
— Нет, я не понял! — возмущался он. — Я, значит, там претерпеваю! По три раза в день то кровь сдаю, то приборчиками маноэнергетическими обкладываюсь, аки агнец на заклании, а они тут без меня конторы мошеннические громят!
— Ну, простите, ваше высочество, что мы, вас не дождамшись, бросились своими телами мирных граждан от организованной преступности защищать! — тоном заправского юродивого ответствовал ему Витгенштейн. — Надо же было подождать, пусть они ещё пару десятков несчастных вдов и сирот бы обобрали!
Иван нахохлился, глядя на Петю недоверчиво, и буркнул:
— Ну уж, насчёт сирот ты, пожалуй, загнул.
— Нельзя быть так уверенным, — независимо возразил Петя, — я у них данные о родителях не спрашивал.
— А парочка молодых вдовушек точно была, — веско кивнул Серго, — можешь в Третьем отделении спросить.
— Да ну вас с вашими вдовушками! — махнул рукой Сокол. — Слушайте лучше про Бидар.
— Давно бы так! — одобрил Петя. — Машу-то, полагать надо, нескоро ещё отпустят?
— Именно Машу и рады бы отпустить, но она наотрез отказалась без своего пригляда Кирюшку оставить, пусть там хоть мильён нянек нагонят. А у Кирьки только-только глаза сиять перестали.
— Быстро что-то, э? — удивился Багратион. — Ты сам-то вон сколько красными фонарями народ пугал!
— Это потому, что у меня неправильный этот… ну — процесс впитывания аномалии. Не приспособлена организьма к перевариванию больших объёмов. А у сынульки всё именно как надо, по инкским классическим трактатам.
— Представляю, как взбеленились франки от грядущего изменения глобальных раскладов! — с предвкушением воскликнул Витгенштейн.
— А англы? — усмехнулся я. — Они и друида потеряли, и Стального Ветра — а тут у русских прибыток!
— Пусть нервничают, это им полезно! — с бравадой возразил Сокол. — Кстати, можете порадоваться за меня — я наконец-то признан безопасным для общества по уровню испускаемых эманаций нетипичного энергетического поля.
— То есть дурь прекратила быть чрезмерной и вошла в обычную, стандартную колею? — перетолковал по-своему Багратион.
— Вот как дам больно, отведаешь силушки богатырской! — едва не обиделся великий князюшко. — Узнаешь, какие они бывают, типичные эманации.