— На полигон! — торжественно объявил он, оборачиваясь ко мне и демонстрируя замечательный свежий фингал под правым глазом. — Учебный дуэль на шагоход. Я есть в ваш экипаж!
Что???
— Не понял… Хаген!!!
31. УМНАЯ МЫСЛЯ
ЛУЧШИЕ ИЗ ХУДШИХ
— Яволь! — чуть не оглушил меня Хаген, который, оказывается, поддерживал меня слева.
— Какой… тьфу! Какая дуэль? Какой экипаж⁈
— Так вышло, что Иван Кириллович согласился на парную дуэль на шагоходах. Чтобы выяснить, кто лучше… на практике, так сказать.
— Ядрёна колупайка… — меня пронзила новая мысль: — Так у нас же нет шагоходов⁈
— Именно поэтому мы идём на их полигон, где за малую мзду курсантам дозволяется пользоваться учебными машинами, снаряжёнными учебными же снарядами. Теми, с краской. И даже проводить такие вот мероприятия.
— Это я понял… А Фридрих?
— У них тут стоят «Пантеры» первого поколения, у которых экипаж состоял из трёх человек. У его высочества, князя Багратиона и князя Витгенштейна слаженный экипаж. У нас с тобой тоже. Но нам для комплекта нужен был третий — заряжающий, он же стрелок.
— Я-я! — с азартом воскликнул Фридрих. — Я — заряжайт!
— Пиштец, — сказал я. И совсем уж тихо Хагену на ухо: — Ты понимаешь, что размажут нас? Какой он заряжающий… не говоря уж о стрелк е.
— У нас не оставалось выбора, — Хаген слегка пожал плечами.
— У меня, по-моему, в глазах двоится, — пожаловался я. — А Петя где?
И тут мы пришли. Место показалось мне похожим на старый склад.
— Кажется, технику тут эксплуатируют нещадно, — скептически высказался Хаген.
Из толпы вывернулся страшно довольный Сокол.
— Улыбается он! — возмутился я. — Антипохмелин где⁈ А то у меня рук четыре.
— Ног у тебя четыре, — поправил подошедший следом Серго и сунул каждому из нас по паре бутылочек. — Четырёхрукий медведь — это перебор.
— Тогда уж не ног, а лап! — Я выпил сразу два бутылька подряд, постоял, прикрыв глаза и блаженно ощущая, как мир вокруг перестаёт раскачиваться и обретает привычную стабильность. Молодец маманя! Однако с Фридрихом сели мы в лужу. Ни заряжать он как следует не сможет, ни тем более стрелять. А если его на место второго пилота посадить, а мне самому — заряжающим-стрелком, а?
Я некоторое время обдумывал эту мысль.
— Коршун, ты там, часом, не уснул? — спросил тревожный голос Ивана.
— Погодь! — пробормотал я со всей суровостью. — Коршун думает.
Все четверо уважительно помычали и только Серго смазал эффект, пробормотав:
— Надо ж, какое событие…
Шутник, пень горелый. Так, не отвлекаться! Я натурально отгородился от внешнего. Где-то рядом было решение…
Стрелком, стрелком… Нет, не то! А если вдруг бой вплотную пойдёт? Фридрих же ни подстраховать как водитель, ни саблей… или что у них?
— Хаген, а на этих малых «Пантерках» сабли есть?
— Палаш, почти как на нашей.
Решение, крутилось где-то рядом, как рыбёшка, мелькая серебряной спинкой…
— Господа! — радостный вопль Витгенштейна сбил все мысли. — Я подобрал нам две вполне приличных машины! Идём смотреть?
— Додумал? — спросил меня Иван.
— Пока нет. Идём, чего уж.
Толпа рассосалась, с предвкушением занимая места на трибунах.
— Я вообще не пойму, как нас сюда пустили, — по-стариковски брюзжал я. — На полигон! Пусть учебный, но тем не менее. Пьяных! Кто пьяных посадит за рычаги? Будь ты хоть принц датский!
— Десять бумажек с портрет кайзер для сторож решайт проблема! — пояснил страшно деловой Фридрих.
— Кроме того, — добавил Хаген, — стороне противников тоже был предложен антипохмелин.
— Взяли?
— Нет, сказали, что у них свой армейский есть.
Тут я вспомнил, как мы армейским универсальным антидотом Пушкина со Швецом лечили — меня аж мороз пробрал. Впрочем, в этом случае экзекуция — дело добровольное. Мы им предлагали? Ну и всё. Сами себе злобные буратины…
Мы шли под огромным навесом, установленным над стоянкой учебной техники. Всё ровными рядами, чётко, несмотря на общую убитость. Даже если корпус отдельно, а манипуляторы отдельно — всё равно все детали на определённом машине квадрате в установленном порядке выложены. Или вон, к примеру — кабина в хлам расхристана, похоже прилетело ученикам чем-то в самый лобешник. Может, кстати, каким-то из тех оторванных манипуляторов. Характерный такой рисуночек трещин.
В общем, хоть и хламовник, но содержащийся в чётком порядке.
— А «Пантеры» и впрямь поменьше Илюхиной, — оценивающе сказал Серго. — Будто и не пантеры, а так, котята подросшие.