— Переписывай сюда. Извинишься за оформление и скажешь, что тетрадку пожевал бульдог, ему нужно куда-то девать энергию, он же бойцовский, а являться совсем без домашнего задания тебе не позволила совесть. У вас же сейчас эта толстая тетка гостит, да?
Гарри только судорожно кивнул и вцепился в тетрадки, глядя на меня как на внезапно сошедшего с небес ангела. Приятное ощущение, черт возьми.
Так же приятно было смотреть на ошарашенное лицо Дадли, когда Гарри с извинениями и сетованием на шалунишку-бульдога протянул тетрадку учительнице.
А потом на обеде я завела его, явно не наевшегося одним бутербродом, под лестницу и поделилась собственноручно сделанным пловом.
— Жалко, что холодный, — пожалела я.
— Ничего, и так вкушшшно, — облизал Гарри ложку.
— Итак, Гарри, я тебя выручил с домашкой, угостил пловом… — Гарри тут же насторожился, — в округе ни одного нормального человека, кроме тебя. Остальные какие-то отмороженные, — я передернула плечами, протянула руку и улыбнулась. Наверное, впервые за эти месяцы. — Будем дружить, что ли? Насчет Дадли и Ко не беспокойся. И, чур, друг на друга взрослым не стучать. Я — русский. А русские за такое бьют нещадно.
Гарри засиял в ответ ярче солнца и сжал ладонь так, что я охнула. Силенок в Избранном оказалось много.
То, что мачеха и отчим не одобрят нашу дружбу, понимали мы оба. Гарри боялся тетушки и Дадли, мне же не хотелось портить отношения со Стоунами. Поэтому наша дружба разом приобрела таинственную загадочность, полную намеков, шифров и тайных встреч. Шифровались мы от всех, включая кошек милой старушки миссис Фигг, ну это так, чисто для разнообразия, а вовсе не оттого, что я боялась появления неких бородатых старичков в цветастых нарядах. Как раз я рассказала Гарри про Штирлица, и началась полномасштабная игра в разведчиков. Я вообще много чего ребенку рассказывала. Он ведь, бедный, даже сказок не читал.
История развивалась своим чередом. Гарри застукали на крыше школьной столовой. Сам спуститься он не смог, поэтому была вызвана бригада спасателей, и те его уже спустили прямо перед разгневанные очи директора и Дурслей. Мне оставалось только посочувствовать бедному мальчишке.
Гарри при встрече сказал, что сам не знает, как очутился на крыше. На его лепетания о порывах ветра я повертела пальцем у виска и рассказала анекдот про девочку и морковную диету. Гарри посмеялся, а я ненавязчиво спросила:
— И часто с тобой такое бывает?
Убедившись, что я не шарахаюсь от «странности», Гарри облегченно вздохнул.
— Ну… не очень. Однажды тетя обрила меня налысо, только шрам прикрыла, а я очень переживал, и за ночь волосы отросли обратно. Еще раньше я обиделся на учительницу, и её парик стал синим.
— Понятно… — я задумчиво созерцала осеннее небо. Рассказать — не рассказать? — А шрам у тебя, значит, с автокатастрофы?
— Тетя так говорит.
— Слушай, — я перевернулась на живот и уставилась на взволнованного Гарри. — А может, ты koldun?
— Кто?
— Ну, знаешь, жили в деревнях, лечили, видели мертвых, церковь их на кострах сжигала…
— Колдун? — Гарри испугался и замотал головой. — Нет-нет, волшебства не бывает!
— Почему это не бывает? — я даже удивилась. — У меня прапрабабушка znaharkoj была. Ну, людей молитвами и травами лечила. А по соседству с ней девочка жила. Так она после болезни стала у людей беды видеть.
— Это как?
— Ну, как-то раз привели к бабушке мальчика. А у того эта… как её… Ну, болел он. Бабушка его и молитвами, и травками, всё перепробовала, а вылечить не может. Пошла она тогда к той девочке и спросила: «Вот, мальчика ко мне привели, а вылечить его не могу. Ты спроси про него». Девочка помолчала и ответила: «Показывают перекресток и пенек». Бабушка расспросила родителей мальчика, и оказалось, что есть такой пенек в соседней деревне и что мальчик на него упал. Мальчика привели туда, священник прочитал молитву, и всё прошло! А еще у нас в роду veshuni были.
— Кто?
— Ну… эти… Будущее видят…
— Ясновидящие?
— Во-во! Только дар слабый. Сны видим.
— А ты мне не врешь? — неожиданно сощурился Гарри. — Ты же говорил, что ничего не помнишь.
— Да всё я помню, — хмуро отозвалась я. — И бабушку, и дедушку, и маму с папой. Только там, в России. А как сюда попал — нет. Я вообще сначала подумал, что головой стукнулся. Всё ходил и на витрины смотрел, пока полицейские не забрали. Представляешь, меня в полицейском участке доктор с переводчиком спрашивают, кто я и как сюда попал, а я думаю: «Нельзя глюкам говорить, что они глюки!»