Наступила, наконец, пора осуществить давно задуманное. Генерал организовал свой КП на переднем крае, метрах в восьмистах от противника. Ночью офицеры штаба установили на опушке леса две радиостанции — одну для связи с самолетами в воздухе, другую для связи со своим штабом и аэродромами. Хорошо их замаскировали. Наблюдать генерал решил с дерева. На рассвете с микрофоном в руках он начал вызывать с аэродромов группы штурмовиков и направлять их туда, где требовалось в данный момент нанести удар.
...Приблизившись к линии фронта, Володин, летевший во главе четверки «илов», услышал в шлемофоне знакомый голос командира:
— Группа танков, тридцать градусов левее леса. Как понял? Прием.
— Вас понял. Цель вижу.
Команда ведомым: «Атака!» Володин направил ревущую бронированную машину вниз. На выходе из пикирования сбросил бомбы. И тотчас увидел над головным немецким танком столб дыма.
Ведомые порадовали своего командира полка такими же точными ударами: на дороге дымились еще два танка. Движение гитлеровской колонны застопорилось, и черные фигуры солдат бросились под защиту леса.
В шлемофоне ведущего продолжал звучать голос Рязанова. Еще и еще раз водил в атаку свою группу майор Володин. От точных ударов реактивных снарядов горела вся вражеская колонна. Уже немало гитлеровцев, побросав автомобили, пытались скрыться под деревьями. Но и там их настигали пулеметные очереди «илов».
Группа штурмовала танковую колонну до тех пор, пока не кончились боеприпасы.
Вслед за Володиным генерал вызвал на «поле» боя следующую группу «илов»...
Рязанова все больше беспокоили потери в корпусе, случавшиеся в основном из-за недостаточной подготовки молодых летчиков, слабого прикрытия штурмовиков истребителями, шаблона в тактике. Вопрос о необходимости разработки более гибкой тактики штурмовой авиации напрашивался в повестку дня. По настоянию Рязанова командующий 3-й воздушной армией генерал М. М. Громов провел в Андреаполе совещание командиров корпусов, дивизий и полков. Командарм сам сделал доклад, в котором подвел итоги боевой работы авиации на Калининском и Северо-Западном фронтах за последние три месяца. Он рассказал о том, что авиация здорово помогла наземным войскам в районе Великих Лук и Белого, но это досталось ценой больших потерь. О причинах потерь командующий почти не говорил, лишь сослался на сложность метеорологических условий. В этот момент Василий Георгиевич переглянулся с Каманиным, командиром 292-й штурмовой дивизии, и увидел, что тому не терпится возразить командарму. Подмигнув ему, кивнул головой. Это означало: «Давай, я тебя поддержу».
Выступление Каманина было взволнованным:
— Нелетные дни одинаковы как для нас, так и для противника, поэтому не в них главная причина неудач авиации. Надо более умело использовать штурмовики...
— Я полностью согласен с полковником Каманиным, — поднявшись, сказал Рязанов. — Недооцениваем возможности «илов», а они у них богатые. Командиры наземных частей и соединений тоже не всегда разумно используют мощь штурмовиков. Иногда для того, чтобы уничтожить пяток фашистов, требуют целую эскадрилью... Я считаю, что давать целеуказания с земли должны только авиационные командиры. И нам надо научиться управлять авиацией над полем боя...
Авиаторы ушли с этого совещания неудовлетворенными.
— Зайдем-ка ко мне, Николай Петрович, — пригласил Рязанов Каманина. — Есть большое желание продолжить сегодняшний разговор.
Они сели в «эмку» и отправились по лесной дороге в штаб корпуса.
— Ну и погода, — заметил Василий Георгиевич, глядя, как разыгрывается вьюга. — Самое время нам с тобой, Николай Петрович, в баньке попариться. Люблю я это дело! Да если еще с березовым веничком...
С раскрасневшимися лицами Рязанов и Каманин сидели после бани за кружками с душистым чаем. А за стенами бревенчатой избы с подслеповатыми окнами бесновалась метель. Василий Георгиевич вновь вернулся к волновавшей его теме.
— Найти и использовать богатейшие возможности «илов» в бою — это архиважное дело, — говорил он. — Все мы считали, что Ил-2 имеет ограниченную возможность маневрирования. И защиту от истребителей придумали лишь одну — боевой порядок «круг». А вот у тебя в дивизии, Николай Петрович, лейтенант Шубин на учении показал другое — такие штуки выделывал, что не каждому истребителю под силу.
Каманин улыбнулся, вспомнив, как 800-й полк по приказу генерала провел занятие на тему: «Бой штурмовиков с истребителями». Тогда комэск Борис Шубин так закрутил свой «ил», что оказался в хвосте у «яка». Он делал на штурмовике фигуры высшего пилотажа. И всякий раз заходил истребителю в хвост. После учений Рязанов даже спросил Шубина, не желает ли он перейти в истребители. Тот наотрез отказался.