А потом я как-то встретил выпускника конца 44-го года, расспросил его, и среди прочего он мне рассказывает: «Ершов погиб!» Оказывается, он там на занятиях как обычно бегал, суетился по-всякому, а курсант его не заметил и задавил.
У нас подобных несчастных случаев не было, но танковое дело без таких казусов не обходится. Всякие мелочи обязательно случались. Как-то тренировали посадку и высадку, я быстро заскочил, но люк упал мне прямо на голову. Очнулся под деревом, на меня льют холодную воду. Взводный спрашивает: «Помнишь?» – «Чего ж не помнить? Люком по башке бабахнуло…» – «Это тебе наука, чтобы лучше помнить танковое дело. Надо ловчее работать!»
Второй раз уже после войны, когда ротным был. Где-то на пень наскочили, и приложился так, что без памяти в госпитале оказался. Сотрясение мозга. Потом как-то тренировались, и три пальца люком прихватило. Но без таких казусов танкист не танкист.
И многих других преподавателей до сих пор хорошо помню. Начальник училища – полковник Николаев. Запомнилось, как на торжественном собрании по случаю 23 февраля мы его увидели при наградах и в только что введенных погонах. И сами стали мечтать о золотых погонах. Но ребята постарше нас осаживали: «Какие тебе золотые погоны? Полевые получишь, а золотые только после войны. Если доживешь, конечно.»
Помню, командир нашего 1-го курсантского батальона – капитан Бурдин. Командир роты – старший лейтенант Худалеев. Отличные строевики, спортсмены – в общем, офицеры, достойные подражания. Правда, надо сказать, что из преподавателей почти никто не воевал. Только ротный, да и то он воевал еще на озере Хасан. Иногда вечером он приходил и кое-чего нам рассказывал. Но зато теорию они нам хорошо дали.
Вот, казалось бы, второстепенный предмет топография, но до того мне нравилось, как нам его преподает старший лейтенант, забыл, к сожалению, фамилию, что я стал очень добросовестно эту науку изучать. Ведь непонятно, в какой местности на фронте окажешься, а нужно заранее быть готовым ко всему. Если река на карте, то по ней надо сразу уметь определить ширину и глубину, чтобы знать, можем ли ее форсировать. Казалось бы, мелочь, но от таких «мелочей» зависит то, как ты спланируешь бой и соответственно его исход. Хотя если совсем честно сказать, то мы на фронте карту видели лишь изредка. Даже взводным их не давали, да и ротным лишь изредка.
И, конечно, особенно хорошо запомнил нашего взводного – лейтенанта Хижнякова, ведь он проводил с нами фактически все время: от подъема и до отбоя. Рослый, спортивный, настоящий строевик, правда тоже без опыта войны. И старшину нашего отлично запомнил. Очень строгий. Ну, прямо очень. Но с ним мне удалось «подружиться».
Как-то через полгода учебы нам вдруг объявляют: «Кто из дома привезет нужные инструменты: топор, пилу, в этом роде, получит три дня отпуска». Я руку и поднял. Нужные инструменты собрал, но отец же опытный вояка, и он меня спрашивает: «А как у вас старшина?» – «Очень строгий!» – «Ну, вот что, передашь ему от меня подарок!» – и дает мне бутылочку спирта.
Вернулся, все гостинцы, что привез, сразу с взводом сели и съели, а бутылочку я старшине незаметно передал, и отношение сразу поменялось. Он же распределял наряды, и мог отправить либо в холодину на склад ГСМ или посыльным по штабу. Тут, я, конечно, стал получать «хорошие» наряды. Ребята даже косо поглядывать стали. А потом еще мама как-то раз приезжала и привезла уже два подарочка – один старшине и один взводному.
А вот в увольнительные ходить было некуда. Ближайшая железнодорожная станция Ильино находилась в пятнадцати километрах, а город Дзержинск в двадцати пяти. А о том, чтобы поехать в Горький, даже не мечтали. За девять месяцев, проведенных в училище, я там побывал всего два раза.
Как-то раз зимой меня направили в Горький на окружные соревнования по лыжам. Дело в том, что еще в начале войны, когда с фронта пошли тревожные новости, я для себя сделал вывод: «Дело-то затягивается, тут достанется и тебе, Коля… А потому надо готовиться!» И я стал усиленно работать над собой. Зимой каждый день на лыжах ходил. Летом, если ходил плавать, то не по-детски, а надо было взять рубеж – проплыть полкилометра по реке. Поэтому я был готов к войне – и морально, и физически. Очень хорошо кроссы бегал, а на лыжах работал в пределах 1-го разряда и считался в училище одним из лучших лыжников. На занятиях помкомвзвода бывало, просил: «Тащи отстающих!» И того, кто начинает отставать, берешь под руку и тянешь за собой.