Он комкал листы бумаги, бросал их в корзину под столом, но все-таки упорно продолжал.
Война началась давно. Очень давно, когда первобытный человек взял в руки дубину и замахнулся ею на своего соседа. Причины войны тогда были очень простыми: борьба за пищу или за женщину.
Это было совершенно ясно, но дальше шла какая-то путаница: борьба за власть над своим племенем и за господство своего племени над соседями.
Что такое власть, и зачем она нужна человеку? В конце концов человек и без всякой власти может отлично питаться и иметь любое количество жен. В конце концов племя, живущее в плодородной местности, превосходно может существовать и без покорения других племен.
Нет. Власть и господство, по-видимому, были категориями не материального, а какого-то иного порядка. Они сами по себе доставляли человеку какое-то особое удовлетворение.
Вот ему самому не раз приходилось командовать людьми, вести их в бой, видеть, как они мгновенно исполняли все его приказания, и он должен отметить, что это ему было очень приятно.
Кроме того, существовали еще и другие категории особого характера, и в дальнейшем, когда племена объединились в народы, эти категории приобрели еще большее значение.
Крестовые походы, священные войны мусульман, борьба католичества с протестантизмом — сплошная многовековая резня во имя тех или иных религиозных убеждений.
Что заставляло шведов Густава Адольфа бесстрашно идти против подавляющих сил Валленштейна?[82] Конечно, не борьба за пищу, женщин или прочие материальные блага, которых у них самих было вполне достаточно.
Нет, в данном случае главной движущей силой был протестантский религиозный фанатизм — одна из вышеупомянутых религиозных категорий.
И были еще другие такие же категории: любовь к своей родине, национальная гордость, революционный энтузиазм. Именно эти категории сообщали неслыханную стойкость испанским партизанам, сопротивлявшимся нашествию Наполеона, греческим повстанцам и солдатам французской революции.
Но что двигало победоносную армию Суворова, из конца в конец прошедшую всю Европу?
Воля к победе самого полководца? Нет, одной его воли было явно недостаточно. Армия, для того чтобы преодолеть чудовищные трудности перехода через Альпы, а потом еще бить французов, вся целиком должна быть одушевлена волей к победе.
Но почему же эта воля могла одушевлять суворовского солдата, крепостного раба, который дрался неизвестно за что и ровно ничего не мог выиграть от своих побед?
Или почему с таким презрением к смерти лезли на штурм порт-артуровских укреплений японские крестьяне, рабочие и рыбаки, которым этот Порт-Артур совершенно не был нужен? Какая-то причина всему этому должна была существовать, но в ту ночь она так и не выявилась, что для нас с вами, мой уважаемый читатель, вовсе не удивительно: ее совсем не так следовало искать.
А с утра пришлось принимать уголь и воду, бегать в порт за рабочим платьем и вообще заниматься всевозможными делами. И за обедом — разливать суп, а потом слушать мажорные гаммы в исполнении Виталия Дмитриевича. Сосредоточиться и думать о своем, конечно, было невозможно.
Механик Короткевич, однако, несмотря на музыку и непрекращавшийся ремонт механизмов, читал «Войну и мир» и фыркал, не находя в ней ответов на нужные ему вопросы. Он был молодцом.
А прочие были тем, чем были. Минер Алеша Гусев удрал в Питер разыскивать свою хваленую кондитерскую, штурман Жорж Левидов полировал ногти и очень осторожно язвил на философские темы, а артиллерист Юдин молча почесывал сой небритый подбородок и слонялся без дела.
В следующую ночь Бахметьев еще больше исписал бумаги, но толку от этого опять было не много.
Вероятно, лет пять тому назад он с легкостью бы справился с сочинением, но теперь никак не мог.
Тогда он не задумываясь написал бы, что суворовских орлов вела в бой любовь к вере, царю и отечеству, но теперь эти орлы представлялись ему забитыми мужиками, которым не было никакой причины любить ни свое отечество, ни тем более полусумасшедшего Павла Первого.
Тогда ему даже не пришло бы в голову солдат японской армии называть рабочими и крестьянами, но теперь он начинал понимать многое, о чем раньше не подозревал. В общем, однако, понимал значительно меньше, нежели наши современники-пионеры, а потому безнадежно путался.
Еще несколько ночей просидел за своим узким, втиснутым между койкой и переборкой письменным столом. Думал, рисовал на бумаге диковинных зверей вроде плезиозавров, но в воротничках и с галстуками, судорожно писал и так же судорожно комкал написанное.
82
Густав II Адольф (1594-1632) — король Швеции с 1611 года из династии Ваза, полководец. Участвовал с 1630 года в тридцатилетней войне 1618-1648 гг. на стороне антигабсбургской коалиции. Погиб в сражении при Лютцене, 1632.
Валленштейн (Вальдштейн) Альбрехт (1583-1634) — полководец, с 1625 года имперский главнокомандующий в Тридцатилетней войне. Одержал ряд побед над войсками датского короля и немецких протестантских князей. Потерпел поражение при Лютцене от армии шведского короля Густава II Адольфа в 1632 году.