Уже в следующем – 1918-м – году Бронислав Каминский поступает добровольцем в ряды Красной Армии. Он участвует в военных операциях и, получив рекомендацию боевых товарищей, вступает в Российскую коммунистическую партию (большевиков) – РКП(б). В рядах Рабоче-Крестьянской Красной армии Каминский карьеры не сделал, но определенный боевой опыт получил, что ему позже пригодится. Он был человеком амбициозным и посчитал, что наибольшую перспективу имеет получение высшего образования, тем более что Бронислав был достаточно подготовленным человеком. Надо заметить, что и после окончания Гражданской войны специалисты с высшим образованием ценились довольно высоко, а если учитывать крайне высокий статус инженера в дореволюционной России, то выбор Каминским будущей карьеры сулил хорошие перспективы. Демобилизовавшись из Красной Армии, член теперь уже ВКП(б) Бронислав Каминский продолжил образование в Петроградском химико-технологическом институте. Он успешно окончил институт, получил диплом и с полным правом мог теперь именоваться инженером. После окончания вуза Каминский поступил на работу на химический завод «Республика».
Послевоенная карьера Каминского складывалась вполне благополучно, хотя и без особых «скачков». Чтобы объяснить дальнейший кульбит жизни Каминского, надо прежде всего понять ту ситуацию, которая существовала в середине 30-х годов в СССР. Теоретически в Компартии царил плюрализм мнений – именно теоретически, потому что уже с начала 30-х Сталин начал постепенно «закручивать гайки» – и на партийных собраниях кипели настоящие страсти. Это совсем не напоминало партсобрания 80–90-х годов ХХ века. Как выяснилось, Каминский не совсем точно понял генеральную линию партии, на его воззрения довольно сильное влияние оказали эсеровско-крестьянские идеи. Он позволил себе высказать несколько критических замечаний в адрес политики коллективизации, проводимой руководством СССР. В принципе, ничего странного в этом не было: действительно перегибы в проведении коллективизации (что было признано и партийным руководством) были очень значительны. (К сожалению под термином «очень значительны» стоит гибель огромного количества людей – некоторые исследователи называют цифру, превышающую несколько миллионов человек.) Учитывая, что Каминский в общем был лояльным членом партии, его выступления сначала особой реакции не вызвали. Но вот в январе 1933 года в Советской России по постановлению Объединенного пленума ЦКК и ЦК ВКП(б) начала проводиться уже третья по счету чистка рядов компартии. Сначала чистка Каминского не коснулась: было проверено 25 территориальных парторганизаций (кстати, «вычистили» довольно много – 18,3% от общего количества членов партии). А вот в 1935—1936 годах прошел обмен партийных документов – тогда-то и дошло дело до оставшихся 17 территориальных парторганизаций. Проверки Каминский не прошел. Ему припомнили критику политики партии на селе и в 1935 году отобрали партбилет.
Сначала казалось, что это лишь немного и косвенно повлияет на дальнейшую карьеру Каминского – к этому времени он был обременен семьей: Бронислав женился, и у него было уже четверо детей, которых надо было кормить. Однако постепенно в СССР начал раскручиваться маховик репрессий, получивший позже с легкой руки зарубежных публицистов название «Большого террора». Суть «Большого террора» была в том, что от него пострадали не «какие-то миллионы крестьян», а прежде всего бывшие и действующие члены компартии. Было инспирировано сразу несколько полностью фальсифицированных политических процессов, целью которых была полная и окончательная ликвидация даже гипотетической оппозиции режиму Иосифа Сталина. Удары были нанесены на всех направлениях: в партии, различных отраслях народного хозяйства. Удар по сельскохозяйственным кадрам был назван борьбой с Трудовой крестьянской партией (ТКП) или, как ее называли по имени выбранного НКВД на роль руководителя крупнейшего в стране теоретика сельскохозяйственной кооперации Александра Васильевича Чаянова – «чаяновской контрреволюционной группой». Советский режим, сделав ставку на колхозы и совхозы, полностью разгромил одно из наиболее перспективных направлений развития отечественного сельского хозяйства, и все из-за того, что оно не предусматривало превращения крестьян в бессловесных рабов советской партноменклатуры.
Органы НКВД стремились создать из несуществующей «чаяновской группы» одну из наиболее массовых антисоветских организаций и к ней «подключали» всех, кто когда-то выступал против политики партии на селе. Здесь-то и пригодился Каминский. В 1937 году его арестовали и, обвинив в принадлежности к ТКП, осудили к трем годам лагерей. Срок по тем временам был небольшим, что говорит о том, что Каминский вообще никакого отношения к так называемой ТКП не имел, но он однозначно ставил крест на карьере амбициозного инженера, который грезил блестящей карьерой и высшими постами в стране. Каминскому в какой-то мере повезло: он не попал на общий режим и не познакомился с лесоповалом. Его, как специалиста и как осужденного на незначительный срок – то есть, по мнению парторганов, незаконченного «врага народа», – откомандировали в одну из уже начавших создаваться в системе НКВД–ГУЛАГа «шарашек». Таким образом, Каминский отбывал свой срок технологом по спиртопроизводству в Шадринске – это районный центр Курганской области, расположенный в 146 километрах к северо-западу от Кургана на реке Исеть (притоке Тобола). В эти годы Шадринск, получив мощный импульс в лице многочисленных ссыльных, рос довольно быстрыми темпами: если в 1926 году его население насчитывало всего 19,2 тысячи человек, то в 1939 году – уже 31 тысячу.
В начале 1941 года Бронислав Каминский вышел на свободу, но получил «минус полста» – то есть ему запрещалось жить (и, соответственно, работать) в пятидесяти крупнейших городах страны, фактически во всех республиканских и областных центрах. Его отправили на поселение в небольшой поселок городского типа Локоть, центр самого западного из районов – Брасовского – Орловской области1. Учитывая, что с этим местом будет связан значительный период жизни Каминского, остановимся на нем несколько подробнее.
Поселок располагался на реке Нерусса (приток Десны), в 3 километрах к юго-западу от железнодорожной станции Брасово. Возник Локоть примерно – точная дата так и не установлена – в XVI веке как хутор. В XVIII веке землями, окружавшими Локоть, – так называемым Брасовским станом (по названию находившегося в 5 километрах от Локтя села Брасово) – владели князья Голицыны. А во второй половине того же века оно было включено в приданое, отданное за княжной Екатериной Владимировной Голицыной, вышедшей замуж за Степана Степановича Апраксина (будущего генерала от кавалерии), сына знаменитого генерал-фельдмаршала. Не отличавшийся личной скромностью Апраксин переименовал центр имения – Брасово – в Апраксино и начал обустраиваться. Но в 1797 году здесь вспыхнуло крестьянское восстание. Присланная из уезда команда крестьян разогнала, а Апраксин, «обидевшийся» на село, вернул ему старое название, а свою резиденцию перенес в Локоть. Вернее, тогда еще это место Локтем-то и не называлось, свое название будущая столица «Локотской республики» получила как раз в эти годы. Дело в том, чтобы попасть сюда с главного тракта, нужно было поехать по дороге крутым поворотом, подобно согнутой руке – локтю – отходящему в сторону. Так и возникло название. В Локте Апраксины возвели величественную усадьбу (сохранившуюся и в наши дни). Позже – уже в 70-х годах XIX века – потомки Семена Апраксина продали Брасовское имение. Покупателем выступило Удельное ведомство, то есть имение стало собственностью Императорской фамилии. Сначала оно было передано младшему брату последнего всероссийского императора Николая II – великому князю и цесаревичу Георгию Александровичу, а после его смерти в 1899 году отошло к следующему по старшинству брату – великому князю Михаилу Александровичу[3]. При великих князьях Локоть стал довольно быстро развиваться: были основаны племенной конный завод, ставший гордостью не только уезда, но и всей губернии[4], маслобойня, льнообрабатывающее предприятие, два винокуренных завода, мельницы и пильни.
3
Именно по названию этого имения и получила свою новую фамилию его морганатическая супруга Наталья Сергеевна Шереметьевская, которой в сентябре 1915 года было повелено именоваться графиней Брасовой.
4
Конный завод «Локотский» существует и по сей день, причем по итогам выступления в 2000 году он был признан лучшим. Лошади завода в 1985—2000 годах установили 14 всесоюзных и всероссийских рекордов. «Локотский тип лошадей отличается яркой породностью, правильностью линий, на фоне проявления высокой резвости». Во времена же Локотского округа в помещениях конного завода по распоряжению Каминского была оборудована тюрьма.