— А как насчёт здесь? — уже нервно спросил Обито. — Минато-сенсей?
— Да, — сосредоточенно ответил Минато, оглядев поляну. — Эта вполне подходит, Обито. Молодец.
Обито фыркнул. Это уже было третье из предложенных им мест для ночёвки, такое же удобно расположенное и достаточно скрытое от посторонних глаз, как другие. Не известно, почему сенсей одобрил именно его. Благодаря наличию карманного измерения на одиночных миссиях у Обито проблем с этим не возникало, но безопасное расположение всей команде обычно подбиралось кем-то другим — иначе следовал бы неизбежный перерасход чакры: на каждого находящегося в Камуи человека. В этот раз же Минато заявил, что нужно отработать соответствующий навык на местности у Обито.
По мере того как все предосторожности были соблюдены, они развели костёр. Рин стала распаковывать пайки, когда Минато вдруг кашлянул и натянуто произнёс:
— Я ждал окончания миссии, чтобы поделиться с вами одной хорошей новостью…
Сидящий рядом Какаши безэмоционально повернул голову в его сторону, Рин встрепенулась (и как только она услышала его слова из-за шуршания упаковок?), Обито замер в предвкушении, готовясь к сообщению о том, что тот наконец-то передаёт пост Хокаге…
— В общем, Кушина ждёт ребёнка.
— Как? Опять? — почти совсем не разочарованно выпалил Обито, за что получил укоризненный взгляд от Рин.
Разрумянившийся Минато, улыбаясь, принялся рассказывать о том, как они придумывали имя девочке и на всякий случай второму мальчику.
— Так это надо отметить! — воскликнула Рин, складывая перед собой ладошки, как в минуты особенно радостных волнений. — У нас есть фрукты, если докупить приправ, можно сварить согревающий компот…
— Компот? — с презрением обронил Какаши. — Я думал, такие вещи отмечают как-то по-другому. И точно после возвращения в деревню.
Рин смутилась, и Обито поспешил на помощь, бросая свирепый взгляд на умника:
— Я сгоняю за приправами! — с энтузиазмом объявил он и добавил с иронией: — И, так и быть, захвачу бутылку для тебя, зануды, который не умеет, оказывается, что-то отмечать без алкоголя.
— Не старайся, я не пью во время миссии.
— Не стоит, Обито, — вмешался Минато. — Побереги свой шаринган. Я куплю всё необходимое.
— Я сегодня почти не использовал мангёкё, всё нормально. А у вас сегодня праздник, Минато-сенсей. Я всё сделаю, — уверенно настоял Обито.
Минато серьёзно посмотрел на него, а потом улыбнулся.
— Что ж, не думаю, что это займёт много времени. Будь осторожен и возвращайся поскорее.
— Рин, что нам нужно?
Закончив перечислять, она посмотрела на Обито с беспокойством, тот послал ей широкую улыбку:
— Я скоро.
И растворился в пространстве.
Обито не мог не купить, помимо прочего, саке, чтобы позлить Какаши. Увидев это, тот лишь закатил глаза, не утруждая себя повторением, что пить не будет.
Обито деактивировал шаринган и прислушался к себе, как только ступил из Камуи на траву. В последнее время ему начало казаться, что он стал хуже видеть. Но говорить об этом он никому не собирался: ещё не хватало, чтобы они стали его жалеть и ругать за использование мангёкё. Обито сам был в состоянии разобраться, в каких случаях цель оправдывает средства. Защищать товарищей — безусловно, такая цель. Он почти никогда не применял камуи для собственной защиты, хотя мог пропускать любые удары сквозь себя. Тело заживёт, а к ослепшему шарингану острота зрения не вернётся.
Вот и сегодня Обито словил множество ударов, неизвестно почему вбив себе в голову, что должен сосредоточиться на защите, и совершенно забыв о себе и о нападении. Он только и следил, чтобы никто из остальных — особенно Рин! — не пропустил лишний удар — и, если возникала такая опасность, то перемещал врагов целиком в Камуи (или по частям). Закончилось тем, что он по своей невнимательности был ранен, а Рин после схватки вынуждена была отдать остатки чакры на возвращение ему способности двигаться без вероятности умереть от потери крови. Обито тогда мало что соображал, но стоило ему прийти в себя, весь извёлся от стыда и теперь изо всех сил старался об этом не вспоминать.
Он высыпал прямо из рук добычу — не известно, почему он не догадался приобрести пакет. Рин распечатала из свитка котелок; Обито поморщился — неужели она не могла попросить его оставить тот в Камуи? Зачем было тащить лишний свиток, пусть даже маленький?
Она покидала в быстро закипевшую воду яблоки, груши, вишню, апельсины и лимон и щедро присыпала сверху имбирём, гвоздикой и корицей; ароматные коричневые пылинки осели на её пальцах. Обито засмотрелся на них и не заметил даже, что автоматически активировал для этого шаринган. Рин как ни в чём не бывало проворно слизнула их с пальцев, и Обито подавился слюной. Вскоре всё вокруг заполнил пряный запах. Даже невозмутимый Какаши подсел поближе к огню: то ли на запах, то ли стремясь к теплу.
— Хорошая идея, Рин, — похвалил Минато. Обито неизвестно почему ощутил гордость за неё.
Костёр мягко журчал. Вечер скрёб ледяной ладонью влажный затылок Обито. Становилось всё прохладнее, и Рин начинала ёжиться в воротник жилета, повыше натягивая горловину форменной водолазки.
Сидящий напротив Минато заметил взгляд Обито, брошенный на бутылку со спиртным, валяющуюся рядом с ними.
— Думаю, ничего страшного в этом нет. Вы уже достаточно взрослые, а опасности никакой не предвидится. Во всяком случае, у нас есть Какаши, который пить точно не собирается. Какаши, назначаю тебя капитаном. Ты сегодня за старшего.
— Но почему… — выпалил было Обито, а потом сообразил, что, если напросится в капитаны сам, то ему придётся всю ночь дежурить. А вымотан он был неслабо. Возможно, ему тоже расслабиться не помешает… Но Рин?
— Минато-сенсей, вы уверены?.. Конечно, мне ничего не стоит превратить это в глинтвейн, но… — она засуетилась.
— Рин? — удивился Какаши. — И ты туда же?
— Всегда мечтал попробовать глинтвейн! — Обито наконец-то нашёл повод, который позволит и согреться, и сохранить лицо.
— Я пробовал однажды, — снова взял слово Минато, — но он был, мягко говоря, не очень. Уверен, у Рин получится лучше. Кстати, Рин… Откуда ты это умеешь?
— Как и всё остальное, из кулинарной книги, — смутилась она.
— Обито, передай, пожалуйста, саке, — мягко проговорил Минато и подмигнул.
Обито упрашивать было не надо. Бутылка оказалась в руках у сенсея, и тот тут же принял озабоченный вид, откупоривая её и затем разглядывая на свет костра.
— Только… Кушине не рассказывайте, — он заискивающе улыбнулся и привстал над котелком. — Вряд ли она будет рада тому, что я вас спаиваю.
«И тому, что мы ей наврём», — закончил про себя Обито и сглотнул, вспоминая последний тумак от разъярённой Кровавой Хабанеро.
Дождавшись разрешающего кивка от Рин, Минато аккуратно вылил три четверти бутылки в красно-бордовое варево. Потом подумал — и вылил целиком. Какаши смотрел на всё это скептически и явно неодобрительно, но молчал — на его же счастье. Потому что язык у Обито так и чесался высказаться насчёт того, что он думает об этом его поведении. А кулак чесался подкрепить это мнение.
Обито помог Рин убрать котелок с огня, когда тот почти достиг кипения. Сыроватая земля зашипела, принимая его горячее пузатое дно и прилипая к нему травинками. Дав жидкости чуть настояться, они осторожно разлили её по кружкам — походным, из свитка Минато. Обито обжёг пальцы и язык и теперь морщился, подтянув рукава на ладони и не в силах дождаться, пока самодельный глинтвейн остынет. Рин догадалась поставить кружку на холодную землю, Обито последовал её примеру с таким видом, словно сам это придумал. Какаши давно, фыркнув, отвернулся, а теперь и вовсе исчез в кроне соседнего дерева: занял пост.