– Надо в полиций звонить, – решительно сказал Карим. – Мне начальник строго сказал, если ЧП, в полиций звонить.
– Да, конечно, вызывайте полицию! – сказал Рублев, бросив взгляд на часы. Без душа, без кофе, но встретить Василия он еще успевал.
– А вы куда?! – возмутилась Серафима Карловна. – Вы главный свидетель!
– Почему главный? – удивился Рублев.
– Как «почему»? – подняла брови Серафима Карловна. – Вы же первым труп обнаружили!
– Это подозреваемые главные бывают. А свидетели – это все те, кто видел преступление или место преступления, – попытался защититься Рублев.
– Ну что там?! – подала вдруг голос Мария Митрофановна, которая так и не решилась спуститься. Жулька жалобно заскулила.
– Труп! – односложно ответила Серафима Карловна.
– Как «труп»?! – в ужасе воскликнула Мария Митрофановна. – Чей труп?!
– Иди сама посмотри! – крикнула Серафима Карловна.
Рублев воспользовался случаем и поспешил подняться по лестнице. Но в подъезд войти он не успел, поскольку к нему подъехал полицейский «уазик», к которому побежал Карим, а следом подкатило такси. Из такси, к огромному удивлению Рублева, вылез, оглядываясь по сторонам, Василий Титовец. Комбат взглянул на часы. До времени прибытия поезда, которое назвал в телефонном разговоре Василий, оставалось около часа.
Василий, высокий, широкоплечий светловолосый парень, очевидно уже успел расплатиться, потому что водитель не медля открыл ему багажник.
– Василий! – окликнул Рублев.
Тот как-то странно дернулся, но, узнав друга, радостно улыбнулся.
– Давай помогу! – сказал Борис, направляясь к машине.
– Да тут у меня только чемодан и сумка, – махнул рукой Василий, забирая из багажника вещи.
– Ты же говорил, что у тебя вещей много, – пожал плечами Борис. – И время другое назвал.
– Поезд раньше пришел… – чуть понизив голос, сказал Василий, когда машина отъехала, и опять огляделся по сторонам.
– Ну, чтобы поезда опаздывали, бывало. Но чтобы раньше времени приходили… – покачал головой Рублев, наконец пожимая руку Титовцу.
– Телефон, брат, сам знаешь, какая ненадежная штука, – нахмурился Василий, закуривая.
Рублев на его предложение закурить покачал головой и односложно ответил:
– Бросил.
– Да… – задумчиво пробормотал Титовец и опять оглянулся.
– Ты чего дергаешься? Следят за тобой, что ли? – спросил Рублев.
– Точно не знаю, – пожал плечами Василий, – но это вполне возможно.
– Слава богу, что вы никуда не уехали! – вдруг воскликнула появившаяся возле них Серафима Карловна. – Там внизу милиция. Вас ждут!
– Я товарища своего наверх провожу, квартиру ему открою и к вам спущусь, – пообещал Рублев, надеясь все же избежать разговора с полицией. Ему совсем не хотелось лишний раз светиться перед органами правопорядка.
– Имейте в виду, это не просто преступление! Это убийство! А вы главный свидетель! – строго заметила Серафима Карловна.
– Если я им буду нужен, они сами меня найдут, – сухо и даже резко оборвал ее Рублев.
– Хорошо, хорошо, – закивала Серафима Карловна, очевидно заинтересовавшись новым товарищем своего соседа, и поспешила в подвал, откуда эхо доносило лай не на шутку встревоженной Жульки.
– Что тут у вас стряслось? – поинтересовался Титовец, когда они вошли в подъезд.
– Убили парня в подвале. Говорят, бомжевал. Мне в это дело ввязываться не хотелось бы. Сам понимаешь, лишний раз светиться мне ни к чему, – заметил Рублев.
– Кому ж лишний раз светиться хочется, – пожал плечами Титовец, входя в квартиру и осматриваясь.
– Ты располагайся, в комнату проходи, а я на кухню. Голодный же небось с дороги? – спросил Рублев, окинув приятеля отеческим взглядом.
– Есть немного, – кивнул Титовец и, заметив на стене армейскую фотографию, где была вся их первая рота десантно-штурмового батальона, спросил: – Помнишь, майор?
– Помню, – кивнул Рублев и тяжело вздохнул.
Когда он смотрел на эту фотографию, ему вспоминалось разное. Однако сейчас почему-то стало горько. Да, были у них победы, но потери помнились острее. И если говорить о воинском братстве, то оно, как с годами понял Рублев, держится как раз на общей памяти не столько о победах, сколько о потерях.
Василий, взглянув на Рублева, все понял без слов и тоже тяжело вздохнул.
Уже на кухне, за горячими бутербродами, которые на скорую руку приготовил Рублев, Титовец поинтересовался: