Старейший же, вместо того, чтобы без долгих прелюдий велеть мне обнажить нужную часть тела, махнул рукой на одно из кресел.
— Садись, Фанрок.
Неужели всё ограничится одним разговором, или у него такие извращённые прелюдии?
— Да, старейший, — я почтительно опустился на сиденье, готовясь слушать.
— Устроить катастрофу, которая выглядит естественной была хорошая идея, она, к сожалению, не удалась, но не по нашей вине, это совершенно ясно.
Я насторожился от слишком благостных словес, но Рагонтар повторил, как бы специально подчёркивая искренность своих намерений.
— Не из-за твоей ошибки, капитан. Вмешалась силы, противостоять которой ни один из нас был не властен.
— Я могу узнать, что это был за фактор? — спросил осторожно, по-прежнему не теряя бдительности.
— Безусловно! — откликнулся он. — Для того и позвал. Я давно мечтаю поделиться с кем-то знанием, а ты для этого самая подходящая кандидатура.
Я ждал, почтительно склонив голову. Беседа пошла странно, и я не мог предсказать теперь во что она выльется.
Рагонтар продолжал:
— Отправляясь в нелёгкий путь, мы знали, что нас ждут испытания. Прежде наша древняя религия служила опорой в любом начинании, но всем известно, что в последние столетия она приходила в упадок. Старые боги перестали быть авторитетом, все вокруг вообразили, что настала эра свободомыслия, и потому высшие силы послали нам иных божеств.
Я едва не поднял голову, чтобы посмотреть на старейшего. Речи его напоминали бред, а чуть визгливые интонации выдавали нешуточный энтузиазм в следовании заблуждениям. Зловещие признаки, учитывая длительность пути и его тяготы, да ещё неприятный сюрприз в финале. Впрочем, спешить с выводами я и не подумал. Опасное это дело — торопить неведомые события, а мне сейчас как никогда надлежало соблюдать осторожность.
— Вижу, что ты мне не веришь, — продолжал Рагонтар. — Я и не осуждаю за скептицизм. На твоём месте и сам бы усомнился, но у меня имеются доказательства. Я предъявлю их тебе чуть позднее, а пока хочу обсудить идею, которую посоветовали осуществить наши новые боги. Их, кстати, зовут Сварф и Тромгар, запомни эти имена, однажды мы высечем их на алтаре, заложенном в первом храме нашего поселения. Боги готовы помогать нам и приведут к победе.
— Что это за план? — спросил я, не рискуя до поры обсуждать советчиков старейшины.
Или советников. Так моя будущая позиция окажется ещё ниже, надо подсуетиться сейчас и обеспечить хоть какие-то преимущества. Если Рагонтар верит в свои личные высшие силы и я буду верить. Лучше быть соратником в любом безумии, чем просто подстилкой. Глядишь, и с этим пронесёт. Интересно, трахают его новые боги? Делают это вместе или поодиночке? Да я изображал почтительность, но мыслям ведь не всегда прикажешь течь в предложенном русле.
— Раз уж чужие переселенцы, наши соперники, выжили и первыми коснулись тверди, надо обратить их в рабство. Тогда их собственность станет нашей, как и они сами.
План выглядел удачным, хотя и хлопотным.
— Не проще накрыть их залпом орудий? — спросил я.
Лицо Рагонтара приняло благостное выражение. Именно с таким он вещал, выступая иногда перед своим стадом.
— Зачем портить добро, Фанрок? Лучше в дальнейшем избежать обвинений в захвате, заодно получить новую рабочую силу и планету на вполне законных основаниях. Когда этим существа пройдут нашу классическую обработку, они сами отдадут принадлежащий им мир, да ещё упрашивать начнут, ноги лизать и кое-что другое.
Я поспешил расплыться в том же весёлом умилении, что и старейшина. Вопросы ещё оставались, хотя принципиально возразить было нечего. Он продолжал:
— Один из их модулей опустился в отдалении, вот с него мы и начнём. Проверим для начала наши методы убеждения на части популяции, а потом возьмёмся за целое! Если что-то пойдёт не так, и новые рабы окажутся строптивы, можно просто окончательно свести их с ума, чтобы отключились естественные потребности. Тогда стоит лишь подождать несколько дней, и планета опять же станет нашей. Действуй, капитан Фанрок. Новые боги нас не оставят.
Глава 4
В своём домике мне быстро надоело, там ничего не было кроме кровати, да и та поражала воображение только размерами, но габариты служили не роскошью, а средством уложения крыльев. Я и не старался украсить жилище — не с моей фантазией мастерить интерьеры. Что есть, то и сойдёт. Предвиделись развлечения и поинтереснее, потому я взял и пошёл к светлому в гости.
Едва ввалившись в дверь, снёс правой плоскостью какую-то хитрую штуку, приделанную к стене, как выяснилось, недостаточно прочно. Деликатно отскочил в сторону и налетел на другую непонятную фигню, после чего завис в пространстве озираясь с недоумением. Он нарочно что ли? Нашему брату, как пегасу, всего-то нужно стойло, чтобы было где копытами побрыкаться и крылья расплескать. Зачем громоздить валкие приспособления, которые лишь затрудняют жизнь? Хочется красоты — можно потолок расписать неприличными картинками (хорошая, кстати, идея, надо осуществить на досуге), а вещи богам без надобности.
— Зачем ты всё портишь? Зачем вообще пришёл? — сердито вопросил светлый.
Я наскоро соорудил на лице виноватое выражение.
— Прости, Ари! Я общительный, мне плохо одному.
Следовало к нему подлизаться. Чтобы извлечь из кого-то пользу, надо делать вид, что пользу извлекает он. Мне, раздолбаю, катастрофически не хватало теоретической подготовки, я же не предполагал, что вправду нужно учиться, а не просто так время проводить на папины денежки. Вот и оказался тут как девственник на ложе, когда не знаешь куда вставить и как, хотя и понимаешь — что, потому что оно само за себя говорит.
— Ладно, — буркнул светлый. — Сиди, только не ломай ничего.
Я плюхнулся на обширный диван, заняв его весь задницей и крыльями. Показалось мне, что не так уж златокудрый недоволен вторжением в его личное пространство, как хотел показать. Я поразмыслил. Зубрил и отличников нигде не любят, а кое-где ещё и бьют — дело в этом? Вряд ли много приятелей было у особи, вечно торчащей в информационном поле. Поддразнивая его, я неправильно начал обработку, скорее всего, он вообще плохо понимал, что шутки могут быть милыми, а не только злыми. Надлежало действовать со всей душой, ну если предположить, что она у меня есть.
Когда парень вместо того, чтобы таскаться за девушками, корпит над книжками, он, скорее всего, любит учиться, а следовательно, и школить других. Для меня аномалия выглядела странно, но я знал, что всё в этой жизни можно так или иначе пристроить к делу. Я сказал проникновенно:
— Понимаешь, мне очень стыдно, что я такой необразованный. Получается, что тебе, по сути, навязали обузу.
Он подозрительно набычился, ноздри раздул, пытаясь по запаху определить подставу. Бедный Ари! Крепко же ему прилетало от своих предвечерних собратьев! Вот вам и светлые — такие же разгильдяи и мошенники как наши, только обставляются красивее.
Я продолжал быстро, пока он не успел зачехлить разум привычным недоверием ко всем, кто не такой паинька как он:
— Помоги мне, пожалуйста, наверстать утраченное. Я ведь не ведаю толком что должен знать в целом, где там беспокоиться о деталях.
— Ты хочешь, чтобы я научил тебя нашей профессии?
Столько изумления проступило в голубых как небо глазах, что я мысленно ругнулся! Кажется, перегнул палку, и она обещала треснуть. Похоже я крупно промахнулся. Разумеется, не нашлось бы на свете и во тьме дурака, согласного задаром вставлять квалификацию в болвана, не потрудившегося сделать это собственноручно. Следовало начинать атаку издали, просить сначала малого. Как люди говорят: дай воды напиться, а то так есть хочется, что переночевать негде. Смотри-ка ты и у смертных есть чему поучиться, те ещё, похоже, мошенники, надо иметь в виду на будущее.
Между тем ошеломлённость на благообразном лице сменилась другим выражением — задумчивой решимостью что ли. Я с любопытством ждал результатов своего рискованного эксперимента.