— Больно раздухарился ты, Пётр Семенович! Нести ответственность… И ведь понесешь! Ты не имел права выдвигать немцам ультиматум без согласования со мной и армейским командованием!
Тон комбрига, осуществляющего общее руководство операцией по захвату Львова, звучит сварливо, неприязненно. Но сам Шарабурко находится сейчас с основными силами собственной пятой кавалерийской дивизии, а также большей частью моей бригады в Тарнополе. Лошадям требуется отдых — а танкам, наверное, небольшой ремонт… И горючее. Так что реальной обстановки комбриг не знает — и я позволяю ответить себе достаточно свободно:
— Зато по уставу, товарищ комбриг, я имел право уничтожить противника, внезапно открывшего огонь по моим боевым машинам и кавалеристам сопровождения.
Думаю, поддевка мне вполне удалась. И хотя я совершенно не знаю, что на самом деле полагает устав в данной ситуации (как там все описывается?), однако же мой аргумент Шарабурко принял.
— Выходит, обманули немцы… Что планируешь делать?
— Бить врага доступными силами и средствами. Пока что немцы оседлали господствующие высоты над городом сравнительно небольшими силами — но подкрепление придёт им на помощь в любой момент. А если придёт, враг получит в руки и готовые позиции для размещения артиллерийских батарей, и удобный плацдарм для развития дальнейшего наступления в город.
Небольшая пауза, затем короткий вопрос:
— Справишься своими силами?
— Никак нет. Но я договорился с поляками о совместных боевых действиях. Однако переоценивать их возможности не следует — потому я как можно скорее жду танки моей бригады и бойцов пятой кавалерийской! Особенно нужна артиллерия — вся доступная! — орудия ПВО и зенитные пулеметы. При необходимости реквизируйте весь доступный польский автотранспорт в Тарнополе, но ускорьте переброску подкреплений! Кроме того, запрашиваю воздушный удар на высоты 324 и 374 в городской черте Львова — удар следует нанести не позже, чем через три часа.
Шарабурко, как кажется, несколько даже опешил от списка моих требований:
— Ты часом не перегрелся на солнце-то, Пётр Семёнович? Чего раскомандовался⁈ Какой автотранспорт, какой такой налет на высоты? Заварил кашу — вот сам и расхлебывай!
А вот это уже перебор… Невольно разозлившись, я повысил голос:
— Ещё раз, товарищ комбриг! Немцы заняли господствующие над городом высоты, серьёзно укрепились. Подарить им ещё день на переброску резервов — значит отдать инициативу в руки врага. А наступать мне придётся без артиллерийской поддержки! И в атаке будут гореть не только мои танкисты, но и ваши кавалеристы понесут потери — большие потери! Так что поддержка с воздуха обязательна — она сохранит жизни многим нашим бойцам. А без своевременно подкрепления мне высоты не удержать! И все последующие потери при штурме окажутся напрасны, так как враг выбьет нас и успеет закрепиться по Львове!
Сделав короткую паузу, я веско добавил:
— И если за начало конфликта с немцами я ответственен — и я отвечу. То задачу захватить Львов получили лично вы, товарищ комбриг. Я, если что, и в бою погибнуть могу — а вот почему города не заняли и не удержали, когда была такая возможность, спросят уже именно с вас.
Я специально выделил интонацией конец фразы, как бы намекая, что Шарабурко в случае потери Львова ничего хорошего не ждёт… И вновь недолгое молчание — после чего комбриг (а ведь мы с ним в одних званиях!) спросил совсем иным тоном:
— Потери?
Я чуть помялся, после чего тяжело выдохнул:
— Большие. В бою на вокзале и под бомбежкой две с половиной сотни кавалеристов убитыми и ранеными. Танков и броневиков — практически половина машин.
Честно сказать думал, что Шарабурко вновь разразится гневной отповедью — но тот лишь сухо ответил:
— Сделаю, что смогу.
Как только я завершил сеанс связи, ко мне подошёл начштаба, осторожно поинтересовавшийся:
— Ну как?
Я внимательно посмотрел на полковника, между делом успевшего доложить мне о нападении на делегатов связи — информацию о котором добыл у пленных Кругликов. Весьма важный эпизод, идеально укладывающийся в картину именно германской агрессии — причём никак не связанный со мной! Во взгляде полковника лишь искреннее сочувствие — и ни следа затаенной издевки или же мрачного удовлетворения.
Да нет, начштаба мужик нормальный, он с самого начала поддержал идею «возмездия» за нападение на разведку — и за потерянный броневик едва ли не в лицо высказал! Такой вряд ли станет интриговать и пытаться подставить, надеясь занять командирскую должность — хотя в настоящий момент возможностей для подставы выше крыши…