— Нормально. Запросил поддержку с воздуха и подкрепления, Шарабурко обещал сделать все, что сможет.
Глаза у Василия Павловича удивлённо округлились — он явно ожидал иного результата! Во взгляде его словно бы восхищение промелькнуло, Дубянский покачал головой — но ответил бодро, даже как-то радостно:
— Ну, силен ты, Пётр Семёнович, ох силен!
— Да хватит тебе, Василий Павлович, это ж начальство, а не германцы… Пойдём лучше с нашими новыми союзниками обсудим план атаки на высоты — у нас на все про все три часа.
Немного помявшись, я уже неуверенно добавил:
— Успеем хоть?
Но начштаба только энергично кивнул:
— Если поляки телиться не будут, должны.
Командир 101-го отдельного танкового батальона капитан Акименко Кирилл Дмитриевич тихим ходом вел машины второй роты, а также уцелевшие «бэтэшки» старшего лейтенанта Чуфарова к высоте 374 «Кортумова гора» — старательно избегая широких и просторных городских улиц. На броне десант спешенных кавалеристов — позади же топчется сводный батальон польских пограничников, толкающих перед собой шесть стареньких трехдюймовок… Но «белым» никакой веры нет — наверняка залягут, как только немцы полоснут по наступающей пехоте из пулеметов!
Кирилл Дмитриевич невесело усмехнулся. Для того танки и идут впереди пехоты, чтобы подавить огневые точки. Вопрос только в том, что и «бэтэшки» комбата окажутся под огнем фрицевских ПТО…
Капитан тяжело вздохнул — ему очень не нравился план комбрига. Ведь согласно последнему три машины роты с наиболее опытными мехводами станут кружить перед немецкими позициями, поливая их огнем из пулеметов — и вызывая артиллерийский огонь на себя. В то время как сразу шесть танков с лучшими наводчиками будут спешно гасить проявившие себя орудия и пулеметы… Тем же самым займутся и польские артиллеристы, развертывания которых комбат дождется во чтобы то ни стало! И, наконец, оставшиеся четыре машины под командой Чуфарова рванут на высоту с десантом на броне, спеша выйти к немецким гаубицам — и уничтожить их.
После чего атаку должен развить польский батальон при поддержке оставшихся в строю танков…
Иными словами наступление на высоту — занятую, по меньшей мере, пехотным батальоном немцев — проводится без полноценной артиллерийской подготовки, для проведения которой комбриг назначил самих танкистов! Но будь у немцев одни лишь легкие противотанковые орудия, эффективно поражающие «бэтэшки» метров за пятьсот, это один вопрос. Благо, что Фотченков озвучил действительно дельную мысль — навесить на лобовую проекцию корпуса запасные гусеничные траки, а вдоль бортов уложить стволы срубленных деревьев. Погасить удар бронебойной болванки такие нехитрые приспособы действительно помогут.
Но одно дело «колотушки» калибра 37 миллиметров — и совсем другое немецкие гаубицы. Даже непрямое попадание их осколочных снарядов гарантированно выведет танк из строя, выбьет экипаж. Про прямое и говорить нечего — от машины останется горящий металлолом, а экипаж можно смело записывать в «без вести пропавшие»: вместо танкистов придется хоронить кучку золы… Конечно, Акименко не поставит машины огневой поддержки вплотную рядом друг с другом — но экипажам и без того предстоит смертельная рулетка.
Как впрочем, и тем «смертникам», кого капитан определил вызвать огонь на себя. И про «смертников» — это не про неуважение, это про настрой самих танкистов… Слова Фотченкова о том, что подобный прием наши военспецы умело воплотили в жизнь во время боев за высоту «Пингаррон» в Испании, в долине реки Харама, никого не убедили. Не смог подсластить пилюлю и тот факт, что первая атака состоится на высоту 324 — начнут ее поляки раньше по времени, а поддержат их уцелевшие танки комрот один и три, а также выделенные комбригом пушечные броневики.
Но на взгорье у Збоища у немцев вроде как нет тяжелой артиллерии — и польскую атаку предварит огонь бронепоезда «Смелый», вооруженного трехдюймовками и гаубицами-сотками! Кстати, два французских танка «рено», сражавшихся еще в Первую Мировую, также примут участие в общем наступлении — вместе с уцелевшими польскими танкетками; и те и другие сняли с бронедрезин «Смелого» по настоянию Фотченкова.
В этом вопросе комбриг, конечно, большой молодец. Ляхи ох, как не хотели выделять «Смелого», ох как противились — боясь подставить свою главную мощь под выстрелы германских гаубиц! Справедливости ради стоит отметить, что во Львов прорвалось сразу два бронепоезда — но второй получил повреждения в первой половине дня и был эвакуирован.