Относительно сытая жизнь военного, хорошо обеспеченного по меркам простого рабочего (и уж тем более колхозного крестьянина!), романтический ореол танковых войск, успешно поддерживаемый советской пропагандой… Чего бы не служить? Женился, двое детей уже — и тут на тебе, война. Война… Причиной которой, возможно, послужил новый командир машины!
Башнер в отличие от старшины, молодой еще боец срочной службы в бутылку не лез, на конфликт не шел и общался с Малютиным вежливо по-уставному, но не более. Грядущий бой пугал парня не меньше, чем мехвода — хотя жениться и обзавестись мальцами он не успел… Но разве кто-то об этом задумывается — у кого там сколько детей, когда просто страшно? Когда просто хочется жить?
Младший лейтенант проверил заряжающего перед боем — какие снаряды подает по команде, как работает со взрывателем, устанавливая на осколочное или фугасное действие; в нормальной обстановке парнишка вроде не путался, орудие знает. Ну, а в общении с мехводом Малютин ограничился всего одним приказом:
— В бою делай, что я говорю. В точности!
— Есть в точности!
Механик, старший мамлея по возрасту, при этом показушно-дурашливо скривился; Илье эта улыбка не понравилась, как и развязность старшины, однако он предпочел не обострять перед боем. Просто кивнул в ответ — коротко, по-деловому: «мол, принимается».
Ну а в драке пусть только попробует взбрыкнуть! Впрочем, не тот человек — одно дело подначки, но совсем другое саботировать боевой приказ, да еще под вражеским огнем. А ежели что, так получит каблуком сапога по затылку, чтобы в себя пришел…
И вот уже «бэтэшки» группы прикрытия выходят на исходную позицию; немецкие «колотушки» точно бьют метров за пятьсот, эта эффективная дистанция их огня. На большом расстоянии точность их пальбы уже упадет — да и маленькая, легкая болванка вряд ли возьмет лобовую броню «бэтэшки». А вот последние вполне могут накрыть расчеты противника и за семьсот, и за восемьсот метров… Комбат, следующий в составе «группы прикрытия», решил подойти на восемьсот. И как только загремели выстрелы бронепоезда, открывшего огонь по взгорью у Збоища, Акименко передал приказ командирам взводов выдвигать на огневой рубеж.
Остальные танки группы, не имеющие раций, по умолчанию исполняют указание «делай как я»…
Также вперед двинулись и те экипажи, кому предстоит вести «разведку боем». До огневого рубежа тихим ходом вместе со всеми — но затем смельчакам придется рвануть вперед на всей скорости, зигзагами, поливая огнем курсового пулемета вражеские позиции… И вызывая огонь немецких ПТО на себя.
Мамлей Малютин отнюдь не трус, это признают даже недоброжелатели — но оказаться на месте тех, кому придется играть в кошки мышки со смертью, он откровенно не желал… Хотя кто сказал, что под ответным огнем взвода тяжелой немецкой артиллерии больше шансов уцелеть? Впереди гулко бахнуло: гаубицы на высоте открыли огонь по бронепоезду — и машины Чуфарова тотчас ускорились, выходя на огневой рубеж.
— Приготовились, сейчас начнется… Мехвод, позицию меняем только по моей команде! Башнер, взрыватели ставь на осколочный, и заряжай без команды!
— Есть!
Илья не запомнил имен бойцов своего нового экипажа. И дело даже не в том, что они как-то не так приняли его (буквально в штыки, если серьезно). Просто впервые побывав по огнем в настоящем бою, посылая снаряды во врага и принимая их в свой танк, а после спасаясь из горящей машины — ощущая спиной жар проникших в боевое отделение языков пламени… Все это было слишком много для одного дня. Малютин ходил после утреннего столкновения, словно в воду опущенный, не веря толком, что уцелел! И тут вдруг снова в бой… Сейчас-то Илья пришел в себя, прилипнув к перископу и вцепившись чуть дрожащими пальцами в маховики ручного поворота башни — готовый как можно скорее наводить орудие на пушки врага. И все равно едва не пропустил момент, когда танки разведроты замерли на месте — уже покинув узкие городские улочки и заехав в парковую зону «Кортумовой горы».
— Стой!
— Стою…
Машина резковато тормознула на месте — а голос мехвода хрипло отозвался в пока еще исправно работающих наушниках. Мамлей же зло скрипнул зубами, только теперь осознав, что танкистам предстоит бой в «зеленке», где прицеливанию — и выявлению целей! — будет мешать густая растительность… Пусть местами и прореженная — после штурма высота немцами, сумевших выбить отчаянно обороняющихся польских солдат на второй день штурма. Ну, и после неудачной попытки «пшеков» отбить ее обратно.