— Короткая! Короткая, твою же ж…!
Мамлей даже не надавил, а ударил по правому плечу мехвода сапогом, отчаянно докручивая маховик наводки. Если бы старшина затормозил вовремя, младший лейтенант уже поймал бы зенитку в прицел! Все равно ведь не уйдешь от трассирующих очередей на пересеченной местности… Механик наконец-то затормозил — а Илья, проклиная его на чем свет стоит, навел пушку на цель, всем нутром понимая, что не уже успевает!
Но на войне ошибки допускают с обеих сторон; экипажу Малютина в противники достался не слишком опытный расчет, впервые встретившийся в бою именно с танками. Сыграло свою роль и то, что мехвод проехал чуть вперед — сбивая прицел командиру, но также уводя машину с линии вражеского огня… Немцы поспешно открыли огонь, опередив младшего лейтенант — но ударили, не подправив прицел, надеясь успеть догнать танк очередью. Вражеские трассы просвистели всего в метре от башни «бэтэшки» (а ведь более опытные артиллеристы вложили бы очередь в ходовую!) — зато лейтенант не промахнулся, врезав осколочным в торчащий из капонира тонкий ствол и верхнюю часть лафета… Граната угодила в тело одного из зенитчиков, прошив его на сквозь — и взорвалась, ударив в заднюю стенку капонира, в одно мгновение выкосив расчет.
— Ура-а-а-а!
Не сдерживая эмоций, закричал от радости заряжающий — а взбешенный Малютин приложился сапогом по затылку мехвода, заревев, словно одуревший от голодухи медведь:
— Вперед! И еще раз не выполнишь приказа в бою, лично расстреляю!
— Что, сам за рычаги сядешь?
— И сяду! А наводчиком возьму заряжающего из собственного экипажа!
Командир, конечно, явно перегибал палку — но едва-едва разминувшись со смертью, он не владел собой; мехвод это ясно понял. Потому молча двинул машину вперед, крепко сжав рычаги передач подрагивающими от напряжения пальцами.
Из шести танков «группы прикрытия» до позиций немецкого батальона доехало только две машины — собственно Акименко и младшего лейтенанта Малютина. Зато группе Чуфарова, ведущего целый взвод на прорыв к гаубицам, откровенно повезло — осилили подъем без потерь. Впрочем, командир разведчиков старался ехать чуть медленнее, надеясь не растерять десант, вот его «бэтэшки» и не попали под раздачу… Однако стоило танкам подойти вплотную к немецким окопам, как на десантниках тотчас скрестились очереди как минимум двух ручных пулеметов! Они сбросили с брони трех или четырех бойцов — в то время как остальные поспешили спрыгнуть самостоятельно.
Кроме того, в ходовую замыкающего группу танка прилетела бронебойная пуля трофейной польской ПТР. Потом еще одна, и еще — пока, наконец, четвертая пуля не надорвала гусеницу, лопнувшую на очередном витке катков… «Бэтэшка» замерла — а командир сумел засечь длинный ствол противотанкового ружья и облачко пыли, поднятого при выстреле дульным тормозом.
Развернув башню, он всадил фугас в окоп увлекшегося пальбой немецкого расчета, не догадавшегося подготовить запасную позицию и сбежать. Фугас снес верхнюю часть бруствера и рванул в окопе; взрыв подбросил в воздух оторванную руку одного из стрелков — и смятый, покореженный ствол ПТР… Бледный от напряжения танкист продолжил аккуратно и точно всаживать гранаты в проявившие себя огневые точки, заткнув оба пулемета. И как только они замолчали, уцелевший десант одним отчаянным рывком занял участок окопов на месте прорыва! А частые выстрелы трехлинеек не дали подобраться к танку немецким гранатометчиком со связками «колотушек»…
Кавалерийский десант выручил подбитый танк — в вот последняя машина из взвода «смертников» уже горела на линии немецких окопов… Обезумевший от страха и ненависти к фрицам мехвод повел подбитую «бэтэшку» прямо на немецкие окопы, принявшись утюжить их и давить немцев всей массой четырнадцатитонной махины. Легкий танк? По сравнению с громадами Т-28 и Т-35 да — но не для простого зольдата, всем телом ощущающего дрожь земли и сжавшегося на дне осыпающегося окопа!
Вильнув машиной, мехвод сбил корпусом попытавшегося было выпрыгнуть юнца, подмяв несчастного гусеницами — после чего дико, безумно захохотал, принявшись кружить над траншеей, осыпая ее стенки гусеницами:
— За тебя, Коля! За тебя, Степан!
Выкрикивая имена погибших товарищей, чья кровь все еще лилась сверху, не владеющий собой мехвод пропустил гранатометчиков… А те закинули на корму связки «колотушек» и бутылки с бензином. Гранаты проломили тонкий броневой лист, прикрывающий мотор сверху — после чего внутрь залилась горючая смесь, воспламенившая машину… Но обреченный мехвод продолжал давить немецкие окопы уже вовсю горящим танком!