— Жрите, твари!!!
Старлей не промахнулся — часть его трассеров уткнулась точно в лобовую броню немца; пули заплясали на ней яркими огоньками. Но конечно, патрон Б-32 калибра 7,62×54 не способен пробить 14,5 миллиметров крупповской стали… Однако же ударила очередь крепко, словно зубилом; возможно, какая из пуль смогла разбить оптику или залетела в смотровую щель — пуля ведь, как известно, дура… В любом случае, расходящийся пучок немецких трассеров стегнул с опозданием и резанул воздух уже за кормой. А «бэтэшка» Чуфарова, дав пару очередей в сторону всадников, проскочила мимо цепочки панцеров — и стремительно завернула к немцам в тыл. Никогда не гонявший мехвод на сей раз лихо завернул танк в крутом вираже, подняв за собой фонтан земли… И заодно сбил корпусом шарахнувшегося в сторону, но не успевшего увести коня от удара немца; удивительно мощный толчок сотряс машину одновременно с отчаянным вскриком, раздавшимся слева… А командир, досадливо дернув ушибленной при развороте щекой, отрывисто рявкнул:
— Михалыч, короткая!
Сцепив зубы от напряжения, Григорий судорожно оттормозил — а старлей резанул длинной точно по корме вражеского панцера. Их с «бэтэшкой» разделяло меньше ста метров — и очередь танкового «Дегтярева» вскрыла тонкий броневой лист, словно бумагу… И воспламенила бензин — отчего пламя вдруг с силой ударило вверх сквозь жалюзи над движком «двойки»!
Но следующая очередь — очередь бронебойных снарядов калибра двадцать миллиметров — ударила уже в «бэтэшку».
Земина спасла усиленная в лобовой проекции броня БТ-7 и полетевшие во все стороны гусеничные звенья, разбитые страшным ударом — но немного его погасившие. Однако башня с ее массивной танковой подушкой была развернута к врагу левым бортом; со ста метров немец насквозь прошил пятнадцать миллиметров советской брони… Раздался страшный шлепок о живое — и отчаянный, полный потустороннего ужаса вскрик; так кричат только смертельно раненые.
Сверху на танкошлем мехвода потекла парная кровь…
Михалыч, еще не пришедший в себя от ужаса после того, как ему прямо в лоб летел пучок смертельных трасов, так и не отважился спросить — остался ли кто живой, или нет. Мехвод про себя понял, что погибли оба его товарища… Хотя на деле подавшегося к пулемету Чуфарова закрыл казенник пушки. Старлея тоже ранило — но уже осколками смятого казенника; а вот короткую жизнь стоявшего слева башнера немцы все же забрали.
Земин судорожно сглотнул — он замер в нерешительности в остановившемся на месте танке ожидая, что немец его вот-вот добьет. Однако фрицы, зафиксировав попадание и убедившись в том, что странный «Микки Маус» больше не шевелится, уже покатили вперед, давить поляков… Потянулись вперед и австрийские кавалеристы, остановившие было атаку на этом участке — в 4-й «легкой» дивизии вермахта служат именно австрийцы бывшей «быстрой» дивизии.
Кто-то из них, впрочем, решил спешиться и осмотреть панцер большевиков на предмет трофеев…
Вот спешенные всадники и вывели мехвода из ступора. Григорий не рассчитывал, что его возьмут в плен после того, как экипаж положил несколько фрицев бронебойно-зажигательными пулями — и протаранил одного из конников. И ведь на сей раз животный ужас сам собой переродился в отчаянную ненависть к врагу; Михалыч уже похоронил себя вместе с товарищами, отчаянно жалея оставшихся без отца детей… Но в тоже время ему очень остро захотелось воздать немцам и за себя, и за экипаж.
— Врете гады, врете! Еще не вечер…
Опытный мехвод мгновенно запустил заглохший от удара движок, заставив шарахнуться в сторону любопытных фрицев — и рванул вдогонку подбившему его «бэтэшку» панцеру. Сколько там их разделяло — метров триста? Для разогнавшегося на катках БТ-7 не расстояние! Шарахнулись в сторону спешившиеся кавалеристы — но умело бросив машину в сторону, Григорий зацепил одного бортом, с удовлетворение доведя личный счет до двух гансов.
Расстояние до германской машины сократилось за считанные секунды…
— А-а-а-а! Получите, твари!!!
Немцы заметили опасность и принялись разворачивать башню в сторону вдруг ожившего «Микки Мауса» — но успели дать лишь короткую, неприцельную очередь. После чего разогнавшаяся до шестидесяти километров в час, четырнадцатитонная махина «быстрого танка» с оглушительным грохотом впечаталась в борт девятитонной «двойки» у самой кормы! Крупповскую броню вмяло, словно гигантским молотом, щедро плеснул бензин — а панцер швырнуло в сторону с такой силой, что он буквально перевернулся на бок и практически сразу задымил…