Мехвод не мог выжить при столь жестоком таране — да он и не пытался; а вот Чуфаров, успевший прийти в себя и осознать замысел Михалыча, только что и смог сжаться у задней стенки башни. При таране его безжалостно швырнуло вперед — но, закрыв голову предплечьями, словно боксерским блоком, старший лейтенант избежал летальных травм. Руки его были сломаны — но все же он уцелел, лишь потеряв сознание.
Глава 20
Старшине Фролову едва удавалось справиться с Орликом — незамысловатое прозвище конь получил от породы орловских рысаков, представителем которой он и является. Но обычно послушный Сергею конь теперь испуганно ржал, всхрапывал и рвался под седлом — так и норовя броситься в сторону от горящих вокруг зданий… Лошадью всегда тяжело управлять при пожарах, не говоря уже о бомбежке — а такой бомбежки, что случилась сегодня днем, никто из красноармейцев 5-й кавалерийской и не знал. Включая и «ветеранов» Фотченкова, сражавшихся на Кортумовой горе… Взрывы, огонь (и даже шум авиационных моторов над головой!) пугают самых смелых животных — рвущихся в стороны и не слушающихся всадников.
Наверное, всем было бы куда проще и легче, если бы Шарабурко использовал своих кавалеристов в качестве «драгун» — этакой конной пехоты, спешив бойцов перед боем. То есть так, как это делал ранее выбывший по ранению Фотченков… Однако сам Яков Сергеевич является страстным, убежденным до фанатизма конником; он приказал бойцам действовать исключительно в конном строю — и ведь в этом были свои резоны. В конце концов, именно конница издревле является наиболее мобильным и крайне подвижным родом войск! И использовать ее в качестве резерва быстрого реагирования, этакой «пожарной командой» на критически уязвимых участках обороны казалось логичным и правильным…
Кто же мог знать, что фрицы бросят в бой целую армаду самолетов в более, чем сотню машин? Кто же мог знать, что немцы обрушат зажигательные бомбы в центр города, на головы гражданским⁈
Какие потери понесли всадники Шарабурко от падающих на голову «полусоток» и зажигательных бомб, от частых пулеметных очередей атакующих сверху истребителей — то одному Богу известно. Сам комбриг, не меньше своих подчиненных оглушенный взрывами, ошарашенный натиском с воздуха и обескураженный потерями, принял решение прорываться из гибнущего в дыму города, из кольца ширящейся огненной ловушки… Прорваться хотя бы в пригороды! А уже там собрать всех уцелевших, перегруппировать и… Действовать по обстоятельствам.
Все равно ведь во время бомбежки оборвалась связь с поляками и танкистами северного и северо-западного оборонительного рубежей…
Правда, с той стороны вскоре послышались редкие пушечные выстрелы — и отдаленные пока отгласы набирающей силу перестрелки. Но одновременно с тем пришло и столь страшное в настоящих обстоятельствах сообщение: немцы атакуют по шоссе с востока, немцы замыкают кольцо окружения… Кого-то иного подобные новости окончательно сломили бы — но Яков Сергеевич словно даже приободрился: ведь в окружении приданные ему части не отступают, а наступают! Причем наступают в любом направлении, ведя встречный бой с врагом — таким образом, можно избежать всяких обвинений в трусости и оставлении позиций… И вот теперь собравшиеся под рукой комбрига всадники, танкисты и артиллеристы двинулись на прорыв — навстречу врагу.
Двинулись сквозь охваченный пожарами и затянутый дымом город, стараясь не обращать внимания на крики гражданских и отчаянную мольбу матерей, их призывы о помощи:
— Уходите следом за нами! Уходите, как только мы пройдем!
Сергей кричал еще что-то обезумевшим от страха женщинам и мужчинам, старикам и детям; кто-то слышал красноармейцев и согласно кивал головой, спешно собирая самые необходимые в дороге вещи. А кто-то отчаянно проклинал большевиков, принесших городу одни лишь несчастья… Тот факт, что город бомбили именно немцы, мало кто воспринимал на трезвую голову — пока немецкие самолеты висели в воздухе, все попрятались в убежищах и подвалах, или дальних углах своих жилищ. Но теперь люди видели бегущих (как им казалось) красноармейцев, спасающих свои жизни — и посылали на их головы бессильные проклятия…
Как зачастую и бывает во встречном бою, немецкие и советские кавалеристы столкнулись неожиданно. Вот только что завернуло за угол неполное отделение Фролова — взводом его уже никак не назовешь… А спустя всего минуту на противоположном конце уцелевшего и свободного от завалов квартала показались фрицы.