Все же бросив шашку в ножны, старшина достал «наган» — но так и не решился открыть огонь. Если сам он расправился с верховыми, то на спешившихся разведчиков налетели красноармейцы, уцелевшие в отчаянной атаке. Двух бойцов грохнувшие в упор выстрелы свалили наповал, еще одного пуля крепко подковала, угодив в локоть… Но оставшиеся всадники принялись беспощадно рубить дрогнувших немцев! И в мешанине жестокой рубки Сергей просто не мог прицелиться…
Впрочем, когда пара фрицев бросилась к лошадям, надеясь уйти от большевиков конными, Фролов потратил три патрона — наглухо уложив одного австрийца, и тяжело ранив второго.
Эта лихая кавалерийская атака показалась Сергею отражением первой схватки с саперами — разве что тогда красноармейцы атаковали «пешими по конному». И так же, как и в прошлый раз, короткая стычка передового разъезда красноармейцев и германской разведки стала лишь преддверием действительно большого боя…
Поляков выбили с позиций лихой кавалерийской атакой — подавленные бомбежкой и видом наступающих танков, запасники оказали врагу лишь минимальное сопротивление. Австрийцы же с охоткой заняли опустевшие окопы; они не спешили соваться в затянутый дымом и охваченный пожарами город. Во Львов двинулись лишь три разведгруппы — а те, столкнувшись с кавалеристами Шарабурко, не успели уйти…
Причем, если два отделения схватились с красноармейцами, то третье выскочило в лоб на следующие в колонне огнеметные танки ХТ-26. Экипаж головной машины не растерялся — и струя дымного пламени с ревом вылетела из ствола-брандспойта, сходу накрыв всадников… На мостовой остались горящие тела погибших людей и животных — а уцелевших зольдат догнали длинные очереди спаренного пулемета.
По делам вашим да будет вам…
Нет, немецкая разведка не смогла выявить приближающихся к восточной окраине Львова красных кавалеристов — и наоборот, Шарабурко получил от пленных необходимую информацию о противнике. А прикинув в уме все расклады, далеко не глупый комбриг решился на дерзкую и крайне опасную атаку — имеющую все же шансы на успех.
…Появление конных двуколок с прикрепленными сзади «полковушками» стало для немцев полной неожиданностью. Но и сами артиллеристы безумно рисковали, рванув вперед на полном ходу; вылетев же на открытый участок, они принялись спешно разворачивать свои короткоствольные пушки.
У них была слишком маленькая, чересчур короткая фора по времени — и первые же очереди опомнившихся танкистов нащупали батарейцев. Замертво свалился один боец, другой… А третий отчаянно взвыл от острой боли — оглушительно лязгнул метал пробитого щитка, полетели в стороны осколки панорамы. Один из них угодил в глаз наводчика…
Наконец, пара бронебойных 20-миллиметровых снарядов ударили точно в артиллерийских передок. Заискрился, зашипел порох в разбитых гильзах — а затем оглушительно рванули головки артиллерийских гранат, поранив и раскидав сильным взрывом покалеченный расчет…
Шарабурко сделал ставку на то, что фрицевские танки растянуты вдоль занятых австрийцами окопов — и сосредоточил уцелевшие орудия на одном участке. Участке будущего прорыва — и последующего флангового охвата вражеских позиций… Для большей скорости расчеты следовали на окраину параллельными улицами; два из них немцы накрыли довольно точными очередями — а добил бойцов оглушительный взрыв снарядов.
Но еще три орудия артиллеристы успели изготовить к бою — спешно разведя станины и зарядив пушки фугасами!
Это было верное решение уцелевшего командира батареи. За семьсот с лишним метров, после бомбежки и бешеной гонки под огнем, бойцы вряд ли смогли бы точно вложить бронебойные болванки. Что и доказали первые выстрелы — пристрелочные фугасы легли чуть в стороне слева; но уже второй залп батареи накрыл ближний к артиллеристам танк.
Ценой успешного попадания стали жизни снарядного и подносчика боеприпасов одного из расчетов. Также был тяжело ранен замковый — тонкий щиток «полковушки» не смог остановить бронебойную болванку, смявшую казенник пушки. Собственно, бойца уделали осколки собственного орудия…