Миссис Саллен. Право, все лучше и лучше!.. Ну, еще какой-нибудь штришок!
Доринда. А какие у него глаза!.. Вы заметили, какие глаза?
Миссис Саллен. У него глаза… Ну, как бы ты их описала?
Доринда. Взгляд быстрый, но пристальный… Глаза зоркие, но видят лишь меня. А во всем облике столько благородства и вместе с тем смирения, будто он хочет сказать: я презираю рабство и все же готов умереть у ваших ног!
Миссис Саллен. Подействовало! Как ты теперь себя чувствуешь, милочка?
Доринда. Значительно лучше, дорогая. А вот и наш Меркурий.
Входит Скраб.
Ну, Скраб, что тебе удалось узнать об этом джентльмене?
Скраб. Я принес вам целый мешок новостей, сударыня.
Доринда. Так развяжи его поскорей!
Скраб. Ну, первым делом, я осведомился, кто этот джентльмен, и мне сказали, что он приезжий. Потом я поинтересовался, что он за птица, и мне сразу так и выложили, что видят его впервые. Тут я и спрашиваю — откуда он? Не знаем, говорят. А я им — откуда приехал, спрашиваю. На это мне отвечают: «Понятия не имеем!» Тогда я спрашиваю, куда, мол, он едет. А мне на это: «Откуда нам знать!» Вот так я все и выведал, все как есть!
Миссис Саллен. Ну, а что о нем думают? Неужели никаких догадок не строят?
Скраб. Строят, как не строить. Одни говорят — шпион, другие — жулик. Только все это вздор. По-моему, он переодетый иезуит.
Доринда. Иезуит? Почему же это?
Скраб. А почему у него лошади все время под седлом? А лакей почему по-французски разговаривает?
Миссис Саллен. Лакей? По-французски?!
Скраб. А вы что думали? Они с графским лакеем трещали по-французски, как две сороки у мельничной запруды. Наверно, про меня: уж очень они смеялись.
Доринда. А какая на нем ливрея?
Скраб. Ливрея?! Да нешто это ливрея?! Он весь так и обшит кружевами! Я его спервоначала за капитана принял. На сапогах отвороты на полноги, трость с серебряным набалдашником на пуговице висит, и расхаживает он эдак руки в карманы… (Прохаживается, подражая светским щеголям.) А парик какой — с кошельком! Нет, я ему не чета, сударыня!..
Миссис Саллен. Легко верю. — Что же мы будем дальше делать, сестрица?
Доринда. А вот что. Скраб наш так простоват — не сразу поймешь, что он себе на уме. Эй, Скраб!
Скраб. Чего изволите?
Доринда. Нам все-таки очень любопытно знать, кто этот джентльмен.
Скраб. А мне, думаете, нет?
Доринда. Так пойди познакомься с его лакеем и пригласи его сюда на бутылочку эля. Ты ведь у нас сегодня за дворецкого.
Скраб. Верно, сударыня, по воскресеньям я дворецкий.
Миссис Саллен. Браво, сестрица! Ей-богу, ты уже постигла все премудрости. Ловко придумано. Твоя матушка уйдет в церковь, супруг мой со своей оравой — в пивную, и дом останется в полном нашем распоряжении. Мы с тобой войдем будто невзначай и порасспросим этого малого. В деревне, сама знаешь, каждому приезжему радуешься. Дворецкий на контрданс пригласит, а мы и довольны: не обошли, мол.
Скраб. Ну, это вы зря, сударыня! Я завсегда вас приглашаю.
Входит Джипси.
Джипси. Обед на столе, сударыня.
Доринда. Ты можешь нам не прислуживать, Скраб. Ступай куда велено.
Скраб. Ладно, я пошел.
Все уходят.
СЦЕНА ВТОРАЯ
В гостинице.
Эймуэлл и Арчер.
Арчер. Ну, Том, ты бьешь прямо в цель.
Эймуэлл. Что ж удивительного! Надо быть слепым, чтобы не разглядеть лебедя в стае ворон!
Арчер. Но послушай, Эймуэлл…
Эймуэлл. Какой я тебе Эймуэлл! Я — Орондат, я — Цезарио[50], Амадис Гальский[51] и прочие герои рыцарских романов. А на другие имена я даже не откликаюсь. Ах, Арчер, какое у нее лицо! Оно стоит всех ее тысяч. Поистине Церера[52] в праздник жатвы. Злаки, вино и елей, млеко и мед, цветы, кущи, журчащие струи, — ты все найдешь в ее личике!
Арчер. Ты хочешь сказать — в ее кармане? Да, там и зерно, и вино, и елей. По-нашему говоря — за ней дают десять тысяч.
50
51
52