Окруженный ореолом столичного пройдохи-шулера, Всеволод Безвеков становится центром внимания. Ему подносят цветы, дамы добиваются его любви, дельцы и просто воры предлагают ему принять участие и их махинациях. Он едва не гибнет, вовлеченный в шантаж, поджог дома, грабеж… Но неожиданно приходит телеграмма: произошла ошибка, Безвеков ни в чем не виноват, ему разрешено возвращение в Москву. С негодованием отворачиваются от «разоблаченного» шулера все дельцы города Твердовска. С позором изгоняют они Безвекова.
Гоголевский Хлестаков и синговский «Удалой молодец, гордость Запада» — вот прообразы «героя» этой комедии Шкваркина.
К сожалению, сатира на Твердовск не поднялась до высоких обобщений, и «Шулер» не вышел за рамки театрального анекдота. Но дело свое «Шулер» делал. Смешил, разоблачал и многому научил автора.
Такова же была судьба и «Лиры напрокат» — водевиля-капустника о талантливом слесаре, который потянулся за ложной славой и стал бездарным драматургом, но, убедившись, что это не его стезя, вернулся на завод, где снова оказался действительно нужным и уважаемым.
И в «Шулере» и в «Лире напрокат» было намечено иногда явно, иногда чуть-чуть то, что впоследствии получит такое блестящее развитие в «Чужом ребенке» и в других комедиях, собранных в этой книге.
Настал день, когда Шкваркин, устав от водевиля, стал тяготиться славой автора-водевилиста на один-два сезона. Ему явно надоели и его любимые персонажи: обыватели, жулики, крупье, букмекеры и шулера, полупроститутки и роковые дамы без определенных занятий. Их все меньше и меньше становилось в жизни, и совсем не они определяли эту жизнь. Почетное место в действительности 30-х годов и на сценах театров заняли студенты, строители, учителя, врачи, представители новой, советской интеллигенции. К ним — к людям, умеющим строить, любить и ненавидеть, — тянуло автора.
«Кто идет?» — пьеса о студентах, о их буднях и праздниках, о их любви и дружбе, об их врагах не была водевилем. Хотя много там было веселого и остроумного.
Увлеченный многоплановостью, калейдоскопичностью быта, бешеным ритмом, влюбленный в молодых первооткрывателей, автор захотел вложить в пьесу все, что знал, о чей читая на страницах «Комсомольской правды», о чем ему рассказывали вузовцы, что хотели сыграть молодые актеры Нового театра (бывш. Студия Малого театра).
В примечании к пьесе автор советовал постановщику:
«Умышленно не углубляя психологических моментов пьесы, я старался сделать ее легкой и бодрой. Примите это во внимание».
Почему «умышленно не углубляя психологических моментов», автор не написал. Но когда вспоминаешь спектакль к перечитываешь пьесу, это становится ясным.
Три часа сценического действия. Восемьдесят страниц на машинке. Можно не успеть рассказать все, о чем рассказать хочется, о чем нельзя рассказать в жанре водевиля. А для драмы здесь нет единого конфликта. Много всяких конфликтов, больших и маленьких, множество всяких историй, веселых и грустных. Много персонажей…
О многом, очень многом рассказано в «Кто идет?». Но рассказано быстро-быстро, чуть не скороговоркой, без детализации, иногда не объясняя как следует, «не углубляя психологических моментов», беря жизнь такой, какой она кажется в данный момент. Главное — ритм, бег жизни, блики и зарисовки на ходу.
Искусство не терпит бесформенности. Искусство драматургии — особенно. Ведь это же не просто книга, это книга, которую нужно играть на сцене. Это не просто слова, ик произносят перед публикой живые люди…
Неопределенность жанра: не комедия, но и не драма, не фарс, не водевиль, не сатирическое обозрение, а все вместе — такое соединение всегда мстит за себя.
Драматург не был удовлетворен своим детищем. Пьеса «Кто идет?» быстро сошла с репертуара. Но, обогащенный знакомством со своими новыми героями, полюбив их, Шкваркин уже не хотел с ними расставаться. Мы увидим их еще в других, поздних произведениях драматурга. Но действовать они будут уже не в калейдоскопической смеси «Кто идет?» и не в привычных водевильных ситуациях «Вредного элемента», «Шулера» и «Лиры напрокат». Нет, они будут жить в новых комедиях, где сценическая ситуация вытекает не из ранее заданной трафаретной схемы, а из характеров и столкновений этих характеров в условиях новой современной жизни.