— Ты думаешь? — усмехнулся Слава.
Я кивнул и показал на худенькую девчурку лет двенадцати-тринадцати. Я сам не знал, сколько ей было когда она погибла. Девочка была одета в серый льняной сарафанчик на голое тело.
— Ольха. Она лесавка. Наш штатный талисман.
— Так нечестно, — раздалось протяжно со стороны двери.
Мы обернулись. Там стояла Оксана, как обычно, щеголяющая нарядом Евы в райском саду. Длинные чёрные волосы спускались до самого пола, лишь слегка прикрывая бледное нагое тело.
— Я думала, это я наш талисман, — обиженно проговорила Оксана.
Славка прищурился и пробежался взглядом с ног до головы нашей готичной утопленницы.
— Мадмуазель, вы очаровательны, — сделав шаг к девушке, произнёс он, а потом встал как вкопанный. Сзади за Оксаной показался тощий ребёнок-неандерталец на вид детсадовского возраста, одетый в набедренную повязку и жилетку из сшитых вместе шкурок грызунов, казавшихся неким меховым пазлом с абстрактной картиной. Серые домовые мыши соседствовали с бурыми полёвками, чёрными крысами и ярко-рыжей белкой. Тут же где-то был и соседский хомячок. Сам он был вымороженной в вечной мерзлоте мумией с пергаментом жёлтой кожи, обтягивающим тонкие косточки. Тонкие сухие губы плотно сжаты, а пустые провалы глаз жутко смотрелись на этом лице, не растерявшем на удивление некую детскую миловидность. Чёрные густые волосы растрёпанными прядями торчали в разные стороны. Даже дурак не ошибётся в его сверхъестественном происхождении. Марионетка Мягкой тьмы держала обычную трёхлитровую банку, но из той на меня смотрело месиво из множества разномастных глаз, утопающих в чем-то похожем на чёрную поблескивающую нефть. Глаза тоже были позаимствованы у незадачливых жертв этого выходца из глубин палеолита.
Я усмехнулся.
— Ты же вроде бы женат.
— Джентльменом нужно быть всегда, — ответил друг, и поглядывая то на Оксану, то на Тьму, сел за стол. Это он ещё Лунику в истинном обличии не видел.
Возникла небольшая пауза, когда раскладывали салаты по тарелкам. Но вскоре Слава снова заговорил.
— А я тоже ушёл из ГИМ. Теперь тружусь в министерстве здравоохранения. Делаю полезные артефакты для медицины катастроф. Тесть туда перетянул. Говорит, больше пользы будет.
Он вынул из кармана небольшую коробочку похожую на портсигар, и достал оттуда небольшую стеклянную колбочку размером с колпачок от авторучки. Колбочка имела металлическую крышку и висела на силиконовом шнуре. Он протянул это мне. Я положил неприметную вещицу на ладонь, несколько раз потрогав пальцем. От колбочки исходило ощущение колдовской силы.
— Забавный артефакт, — произнёс я, вернув его владельцу, — Энергии многовато, а понять ничего не могу.
— Одну секундочку, — ответил Слава. — Мадмуазель, вы позволите?
Друг пододвинулся к Оксане и, широко улыбаясь, повесил вещицу ей на шею, а потом несколько раз стукнул по стеклу.
— Ничего не понимаю, — пробормотал он, — склянка должна отображать сердечный ритм носителя. Сломана, что ли?
Оксана небрежно сняла артефакт и покрутила его на пальце, заставив Славку ловить склянку ладонями, как залётную муху.
— Не бьётся сердечко у мадмуазели-то, — произнесла она, кисло ухмыльнувшись.
Славка поймал артефакт и потянулся к Ангелине.
— Не-не-не, — запротестовала девушка, — никаких опытов.
— Нет так нет, — ответил гость и перевёл взгляд на Светлану, помолчал немного и посмотрел на Александру, решив, наверное, что с вампиршей фокус тоже не пройдёт. — Вы-то, Мадмуазель, позволите.
После того как Шурочка кивнула, он надел уже ей шнур со склянкой на шею. Все разом подались ближе. Внутри крохотного сосуда стала заметна тонкая белесая жилка, похожая на рыболовную леску, натянутую от донышка к пробке. Жилка начала легонько подрагивать, как гитарная струна, и биться в ритм сердца Шурочки. Тинь-тинь, тинь-тинь, тинь-тинь. Энергии было в артефакте больше, чем требовалось для такого простенького эффекта, и её, скорее всего, придётся маскировать, чтоб враг не учуял. О том, что Шурочка снимет подарок, не было и речи, она даже проклятую метку Дубомира, хозяина северных лесов не снимает, а эту стекляшку и подавно.
Мы долго потом разговаривали о том о сём. Выпивка не текла рекой, но и застаиваться ей не давали. Славка травил анекдоты и забавные истории из жизни, а я больше молчал, грызя рыбёшки и слушая. Я уже и забыл, как можно жить без постоянных погонь, сражений и тревог.
Вот только не смогу я по-другому теперь жить. Слишком привык к боевым чудесам, войсковой нежити и потусторонним врагам.